Таврида: земной Элизий. Ирина Медведева-Томашевская

Чтение книги онлайн.

      Теперь мы уже не были наедине с морем. Из-за ограды звучали хорошо поставленные голоса, иногда было шумно, хохотливо, и только один голос, мастерски приглушенный, всегда звучал соло. На фоне почтительных пауз. Меж лезвий агав, стоявших на каменной ограде (прихотливый занавес, отделявший соседний мирок от нашего), мелькало что-то великолепно желтое и алое, и подчас, как бы в подсмотр зрительного зала на нас сияли холодным блеском узковекие глазищи Пилявской[4].

      Вскоре нас пригласили познакомиться.

      Ольга Леонардовна полулежала в шезлонге и была очень красива. Хороша была вся фигура, свободно и мягко расположившаяся в шезлонге. Хороши были жгучие, совсем молодые глаза под сенью царственной седины (безукоризненная куафюра). Нас встретила улыбка, которую мы знали очень давно. Негромкий этот голос с глубиной и глухотцой мы тоже давно знали. Впрочем, в улыбке было нечто, именно к нам обращенное: чуть-чуть смущения и веселый задор (история с калиткой). Разговор был несколько светский, но нас приглашали бывать запросто.

      Там было лучше, – сказала она, – но нельзя… ‹…› Я не люблю этот дом. Здесь и я экспонат музея, как всё, как вот эта накидочка… – засмеялась она, перехватив своей прекрасной рукою кружево висящей на изголовии накидки. ‹…› – Антон Павлович здесь всё думал о смерти, крепился… Вот и я… А там, – она махнула рукой в сторону моря: там, это, конечно, в Гурзуфе, на мыске, за синей калиткой. – Там думал он не о смерти, о жизни.