Живи, Донбасс!. Дмитрий Казаков

Чтение книги онлайн.

      Заминка.

      – Ну… место хорошее…

      – Место хорошее, а тебе-то как там?!

      – Хотел бы я тебя видеть рядом… но тебе сюда не надо!

      – Сашенька, я понимаю, что мне туда не надо… Но вот ты там, уже всё знаешь. Скажи, что будет?

      Щелчок в трубке.

      Женский голос.

      – Вы там с ума сошли, что ли! Мы только по одной минуте разговаривать разрешаем! Он вам ничего больше не скажет!

      – Девушка… девушка, я понимаю, что Вы – Ангел. Но раз мы уже с Вами говорим… Папе… папе привет передайте! Только не забудьте! Пожалуйста!

      Андрей Лазарчук

      Сопутствующие потери

      Техникам и пилотам 3-й отдельной эскадрильи БПЛА Новороссии посвящается

      Треньк клювом по проволоке. Тррреньк!

      Иван Дмитриевич отложил книгу (Gary Marcus Kluge, The Haphazard Construction of the Human Mind), взял зубную щётку, подошёл к клетке. Воронёнок топтался на жёрдочке. Повернул и наклонил голову, требовательно уставился чёрным глазом. – Кар-р-роший!

      – Хороший, – согласился Иван Дмитриевич и, просунув щётку между прутьями, почесал ему шейку. Глаз закатился. – Х-ха… Ка-а… Кар! – Хороший, – повторил Иван Дмитриевич. Задумался.

      Воронёнку уже пора было давать имя, а имя никак не приходило. Во́ ронам имена не придумывают, имена должны возникать сами. Имя определяет всю будущую судьбу этой непростой птицы. Иногда имена появлялись моментально, а иногда – вот как сейчас – сильно задерживались… Это, в общем, ничего не значило, рано или поздно имя придёт. Но как-то неловко общаться с птицей, никак её не называя.

      – Подожди меня, – сказал Иван Дмитриевич и вышел в лоджию. Открыл створку окна, высунулся в тёплую сухую ночь, набил табаком трубку, раскурил. Затянулся, поёжился от удовольствия.

      Дом стоял на окраине, окна выходили на юг, почти сразу отсюда начинались дачи. Так что огней было всего ничего. Глаза понемногу привыкали к темноте, и вот уже видны стали звёзды…

      …А ещё (он знал, что этого нет на самом деле, слишком далеко, но воображение рисовало) горизонт вспыхивал далёкими зарницами. Будто бы погромыхивало, и тянуло пороховой гарью и гарью сгоревшего тола…

      Придерживая рукой забившееся сердце, Иван Дмитриевич вернулся в комнату. Воронёнок смотрел пристально.

      – Будешь Искра, – сказал Иван Дмитриевич. – Искра.

      – Исс-крра, – повторил воронёнок.

      Все последние годы отпуска ему были в тягость. Хотелось в аудиторию, в лекционный зал, в библиотеку, просто в свой уютный, хоть и спартанский кабинет. Дышать книжной пылью, слышать скрип и стук рассохшегося паркета коридоров, вбивать в головы студиозусов основы знаний. Студиозусы год от года становились в массе своей глупее и глупее, но при этом наглели по экспоненте. Это был вызов, и пока что Иван Дмитриевич с ним справлялся. Хотя и знал, что рано или поздно всё кончится скандалом и увольнением. На участившиеся вопросы «Чому не державною мовою?» терпеливо СКАЧАТЬ