Тридцать три ненастья. Татьяна Брыксина

Чтение книги онлайн.

      – Давай!

      – По сколько?

      – По сто, наверное…

      – Ты что! По сто – это много. Давай по пятьдесят?

      – Давай по пятьдесят, – соглашалась я. – Мне всё равно.

      Иногда Олег звал меня в гости к неформальным московским поэтам. Ему было интересно, как я, почвенница по сути, стану адаптироваться к среде молеобразных снобов, анемичных очкариков с немытыми головами, воющих нечто несуразное – на мой взгляд. Я мучилась, изнывала от скуки и однажды сказала Олегу:

      – Вот они выпендриваются при свечах, умничают, хвалят друг друга, а стихов-то нет. И потом, зачем так высокомерно говорить о России? Может, они сплошь евреи?

      – И евреи есть, и не евреи. Дело не в этом. Тебе совсем не понравилось?

      – Я себя чувствую дояркой в кирзовых сапогах, случайно забредшей во французский бутик. Мне тошно там, душно.

      – Ладно, я понял, – рассмеялся Хлебников. – Может, ты права.

      В другой раз Олег повёз меня на выставку художника-примитивиста Ефима Честнякова. Мне понравилось. Не простоватостью, конечно – её там не было, но иносказательностью, свойственной народному искусству. Представьте себе: идёт курица, а у неё под ногами – крохотные крестьянские избушки!

      Каждый из нас, учась на ВЛК, пытался заручиться поддержкой мэтров литературы. Не просто симпатией, но реальной помощью в решении издательских вопросов, продвижении в толстые журналы, сближении с литературными критиками. От последних более всего зависело, знают тебя или нет. Я не особо изощрялась в этих делах, ума не хватало. Хлебников предлагал мне законтактировать с Олегом Шестинским, но как-то не получилось. Сам он не был обделён вниманием влиятельных персон, того же Шестинского, а затем и Бориса Слуцкого. Первый, очень обаятельный, умеющий не лезть на рожон, но и не гнуть спину, оказался со временем большим мне другом. А пока… Хлебников становился своим человеком в редакциях газет и журналов, на разного рода литературных посиделках. Зная мою строптивость и неконтактность с частью столичной элиты, Олег уже не таскал меня за собой. Вот с Валентином Устиновым, Александром Прохановым, Володей Личутиным я бы посидела лишний разок в «пёстром» зале ЦДЛ, побахвалилась статусом макеевской жены. Это, конечно, от закомплексованности, из боязни не быть признанной на равных. Но как мне было интересно с ними! Средой моего общения, так получается, стали русопятые ребята – простые, шумливые, конкретные. И в то же время душевной приязнью меня не обходили Владимир Маканин, Игорь Шкляревский, Олег Попцов, Евгений Рейн – не меньшие таланты, в чём-то, может быть, одиночки по жребию судьбы, знающие себе цену, но не отравленные снобизмом и высокомерием. Чтобы понять сложные эти переплетения писательских симпатий и антипатий, признаний и непризнаний, надо было знать закон «броуновского движения» посетителей ЦДЛ. Чтобы войти туда, а тем более привести с собой человека со стороны, не всегда хватало даже писательского билета. Тебе могли сказать: СКАЧАТЬ