Право на ответ. Энтони Бёрджесс

Чтение книги онлайн.

      – Ладно, Селвин, – сказал Сесил, дыша ромом, – больше ни слова об этом.

      – А я ево видел, – сказал Селвин и пхнул меня, уже не стесняясь. – Бедя родили бежду дочью и ддём!

      Уинтер-принтер подавился, хлебнув свою порцию пойла, проникшего прямо из-за железного занавеса.

      – Крепковато для него, – самодовольно изрек Седрик.

      Я выдул свое, не поперхнувшись, но комната качнулась у меня перед глазами, словно боксерская груша. А когда она вернулась на место, я увидел аппетитные виноградины слов, целыми гроздьями свисающие у меня над головой. Я сорвал одну – и она превратилась в текст.

      – Прелюбодейство, – неужто я вознамерился прочесть проповедь? А, гори оно все огнем, я их тут всех пою – так или нет? Значит, я призван возглавить эту паству – так или нет? – В общем и целом, – продолжил я, – простительно. Но Уинтер – печатник. Как и мой отец, упокой господи его душу, – похоже, я решил, что для красного словца моему отцу лучше упокоиться. – Сердце его разбито, – сказал я, – дни свои он окончил в нищете. А из-за чего? Из-за прямоты и неподкупности. Он не смог принять современный мир – все эти жалкие извращения и глумление над подлинными ценностями. Печатники не такие, как все. Они рождены, чтобы нести мистерию этого мира своему поколению. Разве типографии – это не храмы? Боксеров, трактирщиков и молочников можно купить и продать, а их ложа могут быть осквернены клеймом зверя. А еще, – тут я обратился к Селвину, – у тебя какая профессия?

      – Побощник путевого обходчика, – мгновенно ответил он, – был раньше, да старой железке. Терь я главдый чаёвдик и подбетальщик в «Дортод и Репфорт». И деплохая работка ваще, учти, тут божно и да сторону пойти. Типа мыльдые шарики толкать ученикаб. Или типа карандаши от фирбы. Или туалетдую бубагу от фирбы – даилучшего качества и все такое, три дюжиды в деделю как биленькие, – перечислял он, загибая пальцы.

      Я возвысил голос:

      – У печатника есть долг перед обществом. Стало быть, у печатниковой жены есть долг перед печатником. Логично, не так ли? Вот именно.

      Уинтер сидел, открыв рот чуть ли не шире, чем дебилоид Селвин. Тед полулежал на стойке: не слыша, он завороженно следил за моими шевелящимися губами и по-кроличьи подергивал носом. Сесил мощными струями испускал ромовый выхлоп через ноздри, пытаясь перевести дух.

      – Так, – сказал я, – мы искореним прелюбодейство среди печатников. Еще по одной на посошок. Всем по последней. Прикончим бутылку. – Послышался стук туфли этажом выше.

      – Сей же час, голубушка, – отозвался Тед, – прикончиваем.

      Тед налил всем, кроме Седрика. Подняв бокал, он твердо сказал, обращаясь к Уинтеру:

      – Не терпи это. Ты не должен сносить ее сумасбродства или его. Я видал, как мужиков и получше него разъясняли.

      Уинтер заплакал. Похоже, он плакал по-настоящему. Я сказал:

      – Пойдем со мной. Можешь спать на отцовской кровати. Он бы не возражал. Он тоже был печатником, СКАЧАТЬ