Моя дорогая жена. Саманта Даунинг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ льные – ни длиной, ни цветом. Ее губы шевелятся. Она произносит: «Привет», и ее глаза внезапно вспыхивают, словно их подсветили изнутри.

      Физически я ее привлекаю, как и большинство женщин в этом баре. Мне тридцать девять, я отлично сложен, густые волосы, на щеках и подбородке ямочки, и костюм на мне сидит лучше, чем на руке перчатка. Вот почему она обратила на меня внимание. Вот почему она мне улыбнулась и так довольна, что я к ней подкатил. Я – мужчина ее мечты.

      Я пододвигаю к ней мобильник по барной стойке. На его экране высвечивается текст:

      «Привет. Меня зовут Тобиас».

      Она читает сообщение и, выгнув бровь, переводит взгляд с мобильника на меня и обратно. Я набираю новое сообщение:

      «Я глухой».

      Ее брови поднимаются вверх, рука прикрывает рот, а кожа розовеет. Замешательство у всех проявляется одинаково.

      Она качает головой: жаль, ах, как же жаль! Она этого не знала.

      «Конечно же, не знала. Откуда ты могла это знать?»

      Она улыбается, только уже по-другому. Не так, как прежде.

      Я больше не картинка в ее голове. Я уже не тот мужчина, которого она себе воображала. И теперь она колеблется, не знает, что ей делать.

      Но вот она берет мой телефон и пишет в ответ:

      «Меня зовут Петра».

      «Приятно познакомиться, Петра. Ты русская?»

      «Мои родители были русскими».

      Я киваю и улыбаюсь, она тоже кивает и улыбается. Судя по всему, ее мозг закипел от сомнений.

      Она бы предпочла не оставаться со мной. Ей хочется встретить мужчину, который будет слышать ее смех и не станет печатать свои слова.

      Но в то же время совесть велит ей быть терпимой и не принижать «ущербного» человека. Петра явно не хочет выглядеть поверхностной женщиной, которая отказывает мужчине, потому что он глухой. Она не хочет отвергать меня так, как отвергали многие до нее.

      Или только делает вид.

      Ее внутренняя борьба – трехактная пьеса, разворачивающаяся перед моими глазами. И я знаю, как она закончится. По крайней мере, заканчивалась уже множество раз.

      Петра остается. Ее первый вопрос – про мой слух или его отсутствие. Да, я глухой от рождения. Нет, я никогда не слышал никаких звуков: ни смеха, ни человеческого голоса, ни лая щенка или рокота самолета над головой.

      Петра надевает на лицо печальное выражение. Она не сознает его покровительственности, а я не упрекаю ее, потому что она старается. И потому что она осталась.

      Петра спрашивает, умею ли я читать по губам. Я киваю, и она начинает говорить.

      – Когда мне было двенадцать лет, я сломала себе ногу в двух местах. Упала с велосипеда, – губы Петры шевелятся преувеличенно гротескно. – И мне пришлось носить гипс от ступни до бедра, – Петра замолкает и чертит пальцем по бедру линию – на случай, если я недопонял. Я все понял, но ценю ее усилия. И бедро тоже.

      Взбодрившись, Петра продолжает:

      – Я не могла ходить шесть недель. И в школе я ездила в инвалидном кресле, потому что гипс оказался очень тяжелым для костылей.

      Я смеюсь, хоть смутно представляю себе маленькую Петру с огромным гипсом на ноге и еще меньше представляю себе, к чему ведет эта печальная история.

      – Я не хочу сказать, что понимаю, каково это – жить в инвалидном кресле постоянно или иметь иное отклонение от нормы. Я просто всегда чувствую состояние такого человека… Как будто… Как бы это получше выразиться… как будто я испытала это на себе, только на время. Понимаешь?

      Я киваю.

      Петра с облегчением улыбается – она опасалась, что эта история может задеть меня за живое.

      Я печатаю:

      «Ты очень чувствительная».

      Петра пожимает плечами и сияет в ответ на комплимент.

      Мы берем еще по бокалу вина.

      Я рассказываю ей историю, не связанную с моей глухотой. О своем любимчике из детства – Шермане. Это был лягушонок-бык, который сидел на самом большом камне в пруду и лопал всех мух подряд. Я никогда не пытался поймать Шермана, а только наблюдал за ним, и иногда он тоже за мной наблюдал. Нам нравилось сидеть рядом, и я стал называть его своим «домашним питомцем».

      – А что с ним случилось? – интересуется Петра.

      Я вздрагиваю.

      «Однажды я пришел, а камень был пуст. Я больше никогда его не видел».

      – Как это печально, – вздыхает Петра.

      «Вовсе нет», – возражаю я. Гораздо СКАЧАТЬ