На берегах Невы. На берегах Сены. Ирина Одоевцева

Чтение книги онлайн.

      Дверь кухни открывает Паша, старая, мрачная домработница, неизвестно как и почему служащая у Гумилева. То ли Аня – вторая жена Гумилева, дочь профессора Энгельгардта – оставила ее мужу в наследство, уезжая с новорожденной дочкой в Бежецк, то ли сам Гумилев, угнетенный холостым хозяйством, предложил мешочнице, продававшей на углу яблоки из-под полы:

      – Хотите у меня работать? Сыты будете.

      Как бы там ни было, но Паша верой и правдой служила Гумилеву, к их обоюдному удовольствию. Исчезла она – и опять по неизвестной мне причине, не то умерла, не то ей снова захотелось мешочничать – весной 1921 года.

      Сейчас она еще здесь и встречает меня мрачно-фамильярным:

      – Входите. Дома!

      Эта Паша, несмотря на свою мрачность, была не лишена стремления к прекрасному. Иногда, когда Гумилев читал мне стихи, дверь комнаты, где мы сидели, вдруг открывалась толчком ноги и на пороге появлялась Паша.

      Гумилев недовольно прерывал чтение.

      – Что вам, Паша?

      – А ничего, Николай Степанович, – мрачно отвечала Паша, уютно прислонившись к стенке, спрятав руки под передник. – Послушать пришла стишки. Только и всего.

      И Гумилев, благосклонно кивнув ей, продолжал чтение, будто ее и не было в комнате. Как-то он все же спросил ее:

      – Нравится вам, Паша?

      Она застыдилась, опустила голову и прикрыла рот рукой:

      – До чего уж нравится! Непонятно и чувствительно. Совсем как раньше в церкви бывало.

      Ответ этот поразил Гумилева:

      – Удивительно, как простой народ чувствует связь поэзии с религией! А я и не догадывался.

      Впустив меня, Паша возвращается к примусу, а я, стряхнув снег с шубки и с ног, иду через холодную столовую.

      Никогда я не входила к Гумилеву без волнения и робости. Я стучу в дверь.

      – Войдите!

      И я вхожу.

      Впрочем, я лучше приведу полностью все это стихотворение, написанное мною под Рождество 1920 года: