Харбин. Евгений Анташкевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ да осенью, до снегов, до Покрова! Тама, говорят, энтот Каплин ноги и познобил. А ты, часом, не знал его?

      – Знал! – с грустью сказал Александр Петрович. – В Германскую кампанию вместе воевали.

      – Бравый был ахвицер?

      – Бравый!

      – Ну дак и нет его таперь, бравого! Не уберегли!

      Какое-то время они ехали в тишине, слышно было только, как шевелится мороз и посвистывают полозья саней, тех, что спереди, и тех, что сзади, и крики возниц: «Понужай!», «Понужай!».

      Мишка прижал ко рту руку в вязаной вареге и отогревал её дыханием.

      – Каво ревут «понужай»? И так нюх в нюх идём. Не околел ещё, ваше благородие?

      – Нет!

      – Ну ин ладно! Это я про это – инерал он и есть инерал, даром что немец, Каплин твой! А царя-то пошто не уберегли? Зачем обидели его, да так, что он аж отрёкси? Это ж каку ссору надо было сотворить в столицах, чтоб так царя досадить. Тышу лет он правил, а тут отрёкси! А?

      Пока Александр Петрович думал, что ответить, они нагнали другие сани.

      – Ты спросил меня, почему кожух мой не по хвасону, глянь на энти сани, что сейчас обгоним…

      Александр Петрович посмотрел, в санях сидела закутанная баба, а с ней пять или шесть детей.

      – Семеро! – сказал Мишка. – Самый младший, поскрёбыш-то, у ней на грудях замотанный. Хотя ежели по правде, то шестеро, он у ней уж помер, но не отпущает она его. Дай-ка ей рыбки вяленой, вона из энтого мешка, да тольки брось, в руки не давай, и в зенки прямиком не гляди, а то кидается.

      Александр Петрович порылся и из зашитого суровой ниткой мешка вытащил за хвост стоячую колом вяленую рыбину. Мишка оглянулся, увидел её и согласно кивнул, нукнул лошадке, дал вожжей и поравнялся с соседними санями. На санях за бабой-возницей спинами друг к другу сидели дети, один из них, по виду мальчик, смотрел прямо на Александра Петровича и держал руки, как в муфте, в отрезанном от овчинного тулупа рукаве.

      «От Мишкиного кожуха?» – подумал Адельберг, протянул рыбину, но мальчик не пошевелился и не моргнул, а может быть, в сумерках этого было не разглядеть, да и по самые глаза мальчик был поверх шапки повязан большим пуховым платком.

      «Пять! – подумал Александр Петрович. – Уже, наверное, только пять».

      Мальчик сидел зажатый своими братьями и сестрами, видимая часть его лица, нос и щеки были восковые, полупрозрачные и неподвижные. Адельберг приноровился и кинул рыбину так, чтобы она упала, задев спину возницы, но та тоже не пошевелилась. Мишка громче нукнул и снова щёлкнул кнутовищем.

      – Попадья! – сказал он. – Вот только батюшку еёшнова злые люди на кресте его же церкви и распяли. И как взобралися?

      – Большевики?

      Мишка оглянулся и неопределённо пожал плечами:

      – А хто его знает? Большевики али меньшевики. Вишь, как у них всё запроста – большой, значит, большевик, меньшой, значит, меньшевик, а средний как? Чё ли средневик?

      Мишкины сани обгоняли сани попадьи, Адельберг СКАЧАТЬ