– Это, конечно, здравое суждение, но пока мы рассматриваем все возможные варианты.
– Судя по всему, даже фантастические, – проворчал Дэвид, – а можно узнать то, что уже называют фактами?
– Можно, но их не так уж много. Пиццу доставлял некий Тони Фатмер, студент-математик, подрабатывающий в пиццерии во время каникул. Он действительно мог перепутать заказы, так как его ящик, в который были сложены коробки, оказался плохо закрепленным на багажнике его мотороллера. Когда парень резко затормозил, ящик упал, и коробки рассыпались. Тони не мог с уверенностью сказать, что после этого уложил их в прежнем порядке – по списку с адресами, выданными ему для развозки.
– И часто у них путают заказы? – спросила я.
– Ошибки случались и раньше, по разным причинам, иногда клиенты жаловались, но это были мелкие неприятности. Клиенту делали подарочную пиццу по персональному заказу, и этого было достаточно, чтобы закрыть проблему.
– Я так понимаю, что выяснилось еще что-то интересное?
– Сравнительно легко удалось установить, по какому адресу должны были доставить очень острую, с большим количеством приправ, пиццу, – продолжил свой рассказ Эрик Катлер.
И тут меня ждал сюрприз. Адрес мне, конечно, ни о чем не сказал, но имя было мне хорошо знакомо. Потенциальной жертвой покушения мог быть Роберт Гретт, художник издательской фирмы «Папирус»!
– Ты знаешь его? – отреагировал Дэвид на мое удивление.
Лирическое отступление
Мне придется рассказать о событиях, вспоминать которые не очень хочется. Поскольку они откроют читателю страшную тайну. Мэриэл Адамс тоже когда-то была юной идиоткой, мечтающей об идеальной любви и прекрасном принце. Все это было очень давно, во всяком случае, если опираться на мое ощущение времени.
Я только окончила школу, мои планы на будущее были весьма неопределенными. Я понимала – нужно учиться, чтобы получить профессию и обеспечить, таким образом, себе независимость, без которой, как известно, нет ни материального благополучия, ни самоуважения. Так меня приучили думать родители, и пока я не вижу доказательств того, что они были не правы. Но сам процесс обучения мне порядком надоел. Мне было семнадцать, и этим тоже сказано, если не все, то многое.
Именно тогда в моей жизни появился ОН в лице гениального художника Роберта Гретта. Конечно, гениального! В моем представлении любой человек, сумевший при помощи красок изобразить на холсте нечто более сложное, чем оконная рама, был гениален. Впрочем, это был именно художник, потому, что коварное чувство настигло меня в картинной галерее. Если бы в этот момент я находилась в концертном зале, это вполне мог быть музыкант. Мне вообще присущи трепет и преклонение перед талантами, видимо потому, что сама я не способна ни нарисовать упомянутую выше оконную раму, ни воспроизвести мелодию сложнее классического шедевра типа «В лесу родилась елочка…».
Мы познакомились с Греттом на выставке его работ. Он скучал, рассматривая СКАЧАТЬ