Языковые аномалии в художественном тексте: Андрей Платонов и другие. Т. Б. Радбиль

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ компонентом семантики одного слова и лексическим значением другого. Ср. пример из Д. Хармса: За раком плыла голая лягушка («Я родился в камыше»), – где аномалия порождается тем, что в семантику слова голый ‘без одежды’ также входит и обязательная пресуппозиция ‘применительно к человеку’. Аналогично – у А. Введенского:… уста тяжелого медведя («Начало поэмы»), – где слово уста тоже имеет пресуппозицию ‘принадлежность человеческого существа’.

      Другим вариантом является избыточная вербализация пресуппозиции. Так, в примере: На нее сидящую орел взирал и бегал (А. Введенский, «Минин и Пожарский»), – в пресуппозиции предполагается, что «прототипические» орлы не бегают, а летают. Подобная экспликация пресуппозиции может приводить к тавтологии: Еще раз / на бранном месте / где происходила битва / вновь опускается молитва (А. Введенский, «Сутки»), – избыточно вербализована пресуппозитивная часть семантики словосочетания бранное место ‘место, где проходит битва’.

      Обратным случаем является буквализация пресуппозиции, когда нормативно идиоматичному выражению возвращается его исходная, буквальная интерпретация. Подобное наблюдаем в «Елке у Ивановых» А. Введенского, когда Пузырев-отец говорит об умершей дочери: «Пузырев-отец (плачет). Девочка моя, Соня, как же так. Как же так. Еще утром ты играла в мячик и бегала как живая. Устойчивый элемент как живая действительно конвенционально употребляется, когда речь идет либо о покойнике, либо о неодушевленном предмете. Но контекст бегала как живая возвращает этому элементу буквальное значение (в отличие, например от нормального лежит как живая).

      В прагматике высказывания также может возникать противоречивая интенциональность: …я был мертв (А. Введенский, «Четыре описания); В лесу меня крокодил съел (А. Введенский, «Минин и Пожарский»), – аномалия возникает из-за того, что высказывание от I лица невозможно для субъекта говорения, который умер или подвергся съедению.

      Ср., например, как Р. Барт, комментируя высказывание «я мертв» из новеллы Э. По, говорит о «языковом скандале»: «…в известном смысле можно сказать, что перед нами – перформативная конструкция, но такая, которую ни Остин, ни Бенвенист, конечно, не предвидели в своих анализах. <…> в нашем случае невозможная фраза перформирует собственную невозможность» [Барт 1989: 453–454].

      Прагматические аномалии иного типа, описанные, например, в известной работе Е.В. Падучевой «Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла» [Падучева 1982], которые являются результатом нарушений непосредственно в сфере речевого поведения, в области принципов организации коммуникативного акта, можно назвать коммуникативно-прагматическими.

      В отличие от прагмасемантических аномалий, где сталкиваются конвенциональные и неконвенциональные компоненты смысла, здесь сталкиваются только неконвенциональные компоненты.

СКАЧАТЬ