Мой огненный и снежный зверь. Ева Никольская

Чтение книги онлайн.

      Да что с ней там происходит? Вокруг ведь безопасно и даже дружелюбно. Первый Хранитель готов был поклясться в этом. В чем же дело? Обещанная Эрой ломка и потеря личности, что ли? Арацельс толкнул дверь ногой и вошел в каэру, не обратив внимания на то, что со стены скользнул тонкий золотистый волосок и спрятался за отворотом сапога. Одно мужчина решил для себя наверняка: никто не посмеет распоряжаться судьбой его женщины.

      Никто, кроме него!

      Легкий отпечаток чужого присутствия все еще ощущался в тщательно убранном помещении. Ни еды на столе, ни кувшина с вином, разбавленным снотворным, не было. Хозяин осмотрелся и, будто зверь на охоте, потянул носом воздух.

      Мэл… Похоже, Арэ Пятого Хранителя – Фабиана сегодня ночевала в его покоях. Она и навела порядок утром. В том, что Катя перед своим ночным выходом отнесла оставшиеся продукты в хранилище, о местоположении которого не имела ни малейшего понятия, он сильно сомневался. Да и съесть она все, включая упаковку и посуду, вряд ли смогла бы. Зато черноволосая эйри позаботилась о чистоте, оставив после себя лишь легкий след присущего ей аромата. Хозяйственная и заботливая сестрица, жаль, что она так редко смеялась в последние годы. Ему не хватало ее искренней улыбки.

      Быстрым шагом мужчина пересек комнату и склонился над раскрытой тетрадью, лежащей на пустой столешнице. Тетрадь хранила отпечаток совсем другой женщины. Той, которая листала исписанные страницы и читала его старые стихи… той, которая сейчас была далеко и одновременно близко… той, которой несколько минут назад Эра подписала смертный приговор. Рука непроизвольно потянулась к Заветному Дару, но не успели пальцы лечь на страницу, как их больно обожгло.

      – Я тебе! – прошипел бывший владелец тетради, обдав своенравную вещицу ледяным дыханием. – Хочеш-ш-шь к хозяйке, не с-с-смей сопротивляться!

      Угроза, видимо, подействовала, так как страницы приобрели нормальную температуру и прекратили жалить кожу. Пробежавшись по первым строчкам стихотворения, Арацельс грустно улыбнулся, с губ его слетело имя Лилигрим, а в глазах промелькнула привычная печаль. Пальцы поддели несколько страниц и решительно перелистнули их. Затем еще, еще, пока не появилось последнее четверостишие его закованного в рамки рифмы дневника:

      Зрачки Хранителя удивленно расширились, когда он узнал стихи, которые не записывал своей рукой, но однажды сложил для той, которую хотел СКАЧАТЬ