партия не может безоговорочно доверять. В свете только что успешно проведенной польской кампании для нас причины подобного отношения казались непостижимыми. Вернувшись в Кобленц, я направился к начальнику штаба группы армий генералу фон Манштейну, которого я хорошо знал, чтобы обсудить, как нам выйти из такого положения. Тот согласился, что просто проигнорировать подобные обвинения нельзя. Он уже поднимал эту тему в разговорах со своим главнокомандующим, но тот не выразил готовности предпринять какие-либо действия. Поэтому Манштейн попросил меня попробовать поговорить с главнокомандующим, и я сразу же отправился к нему. Генерал-полковник фон Рундштедт был уже в курсе всего, но заявил, что единственное, что он готов сделать, – это отправиться к главнокомандующему сухопутными войсками и рассказать ему об отношении офицеров к выдвинутым против них обвинениям. Я указал на то, что большая часть обвинений как раз против главнокомандующего сухопутными войсками и направлена, причем высказано ему все было в глаза, так что, если мы хотим, чтобы Гитлер отказался от своих необоснованных обвинений, надо подойти к нему с какой-то другой стороны. Но у генерала фон Рундштедта так и не появилось желания что-либо предпринимать. Следующие несколько дней я провел в визитах к другим чинам высшего генералитета, пытаясь подвигнуть их на какие-то действия, но тщетно. Последним я посетил генерал-полковника фон Рейхенау, известного своей хорошей репутацией в глазах партии и Гитлера. К моему вящему удивлению, Рейхенау поведал мне, что его отношения с Гитлером теплыми назвать уже нельзя и что они уже несколько раз серьезно ссорились, и поэтому ничего хорошего из его разговора с Гитлером выйти не может. Однако он не стал спорить с тем, что Гитлеру обязательно нужно рассказать о настроениях генералитета в сложившейся ситуации, и он предложил мне сделать это самому. На мои слова о том, что я – один из самых младших офицеров в командовании корпуса и по этой причине вряд ли могу выступать от лица вышестоящих, он возразил, что это как раз хорошо. Он послал в канцелярию запрос на аудиенцию для меня, и на следующий день я получил приказ явиться к Гитлеру с докладом. Последовавший за этим разговор принес мне ряд откровений.
Гитлер принял меня с глазу на глаз и слушал, не перебивая, минут двадцать. Я пересказал три выступления, прослушанные мною в Берлине, перечислил содержащиеся в них обвинения против генералов армии и закончил так:
– После этого я поговорил со многими генералами. Все они удивлены и возмущены, что высшие руководители государства выказывают им столь открытое недоверие, несмотря на то что они только что доказали свою преданность, рискуя жизнью во имя Германии в Польше и победоносно завершив кампанию менее чем за три недели. В свете предстоящей войны с Западом мы все считаем, что эту брешь в наших отношениях необходимо заделать. Вас, возможно, удивил тот факт, что по этому вопросу к вам явился я, один из самых младших командующих. Я просил об этом многих из тех, кто стоит выше меня, но никто из
СКАЧАТЬ
