Название: Мои «Лекции»
Автор: Ал. Ан. Шмонин
Издательство: Издательские решения
Жанр: Компьютеры: прочее
isbn: 9785449822871
isbn:
Вот я нарушил, набедокурил, напроказничал, набезобразничал, нахулиганил, меня схватили и тащат в тюрьму («она в плащу, а я её тащу»). Тут я как закричу:
– Да как вы смеете, я член партии.
Они оторопели:
– Покажь корочки, падла.
– А вот они, в левом грудном, у сердца.
Моё персональное дело разбирают на парткоме. Чешут репу. Да, коллега, наломал ты дров. Но дело тянет на строгача с занесением. Так, за – трое, против – двое, воздержался – один.
Уф, и от тюрьмы я спасён: в тюрьму бы попал, если б исключили.
В те годы со мной в одном цехе работал фронтовик-партиец, прошёл всю войну. Зарплаты на прокорм семьи не хватает, решил подрабатывать: изготавливал табуретки и продавал на базаре, понимал, что дело незаконное, опасное, частное предпринимательство запрещено, статья УК.
К нему подошёл милиционер с вопросом, работяга-фронтовик бросил табуретки и дал дёру. Догнали.
Разбирают на парткоме персональное дело.
– На фронте был?
– Ну!
– В атаку ходил?
– И не раз, даже в штыковую встречную!
– Немца боялся? Бежал от него?
– Ещё чего, немец сам от меня бежал до самого логова!
– Да как же ты, дурья башка, член партии, испужался простого милиционера и бежал, только пятки сверкали?
– Не могу знать.
– А мы знаем, значит, так: то, что делал и продавал табуретки, – невиновен, а то, что проявил трусость и бежал, – пусть органы судят тебя по всей строгости.
Прошло немного времени, я – кандидат, затем член, всё просто, плачу взносы. Прихожу к большому начальнику, сидит в кресле, в руке телефон:
– Вот я член, мне говорили, что членам дают должности, чтоб не работать, дайте какую-нито должностёнку, чтоб только сидеть в кресле и говорить по телефону.
– Ещё чего. Единственная привилегия члена – первым подняться из окопа и броситься в штыковую на врага. Пошёл вон. Всю жизнь быть тебе рядовым.
Поэт и ФНС
Мне много лет. Застал время, когда в моё родное село приходили мытники, агенты, фискалы, мытари, фининспекторы и свирепо требовали уплаты сборов за яблони.
Им объясняли: яблоня может три года не родить. Бесполезно. Инструкция.
Сельчане вырубили яблони. Не помогло. Яблони сохранились в реестрах, как «мёртвые души».
Селяне начали нищать и разорятся. Потребовалось пятьдесят лет, чтобы тогдашний глава ФНС понял вредность сбора. Да было поздно.
Недавно я посетил родное село: там уже никто не живёт. («И с тех пор в хуторке никого не живёт…»)
Рвение мытарей не знает границ, даже великого пролетарского поэта они довели до суицида. Он им:
– Мне и рубля не накопили строчки…
СКАЧАТЬ