Елена, поэма г. Бернета. В. Г. Белинский

Чтение книги онлайн.

      Вступишь ты, в любимый сердцу час —

      В грустный час, когда поют вечерни,

      Сумрачен златой иконостас,

      Тихо так, что слышен шелест платья,

      В алтаре мерцают три свечи,

      Озаряют наверху распятье

      Солнышка прощальные лучи,

      Пуст дом божий, клиросы унылы,

      С книгою раскрытою налой,

      Без огней висят паникадилы,

      Ладан вьется синею струей, —

      Если в это время над землею

      Вознесясь, почувствуешь ты въявь,

      Что нежданный кто-то есть с тобою:

      Не гони, оставь его, оставь!

      Что это такое? – поэзия, благоухающая ароматным цветом прекрасной внутренней жизни, поэтическое выражение одного из ее явлений, выражение, где каждый стих есть живой поэтический образ и где каждый стих и каждое слово стоят на своем месте, по закону творческой необходимости, и не могут быть ни переставлены ни переменены!.. А вот что такое это:

      Что такое это? – восточная гипербола, которой ярко-пестрые краски резко отделяются от таинственно-сумрачного колорита первых двадцати четырех стихов, фраза, растянутая на восемь стихов, глиняная рука, приделанная к мраморной статуе!.. Отчего же это вышло так странно? оттого, что у поэта немного недостало вдохновения, за недостатком которого он и прибег к хитросплетениям рассудка, вследствие чего благоухающее, бесконечное чувство, оживлявшее его стихотворение, разрешилось очень определенным и конечным чувствованьицем. И это очень естественно: отчего великие художники иногда оставляли недоконченными свои создания, иногда прерывали свою работу и с томительным страданием искали в себе силы докончить ее и, не находя этой силы, иногда уничтожали с отчаяния свое прекрасно начатое творение? – оттого, что вдохновение, как всякая благодать, не в воле человека, и еще оттого, что великие художники никогда не доделывают своих произведений, если не могут их досоздать. Но как бы то ни было, а г. Бернет владеет истинным поэтическим дарованием, и по этому самому нам неприятно говорить о его «Елене», и мы в самом деле не будем говорить о ней, а только скажем кой-что, сколько в избежание упрека в безотчетных приговорах, столько и по уважению к г. Бернету, которого мы отнюдь не смешиваем с толпою маленьких гениев-самозванцев, великолепно издающих свои творения, никем не читаемые, никому не интересные, и которых приятели-журналисты, как бы насмехаясь над публикою и здравым смыслом, объявляют наследниками Пушкина. Мы уверены, что г. Бернет, как поэт с истинным дарованием, если и не согласится с нашим мнением, то и не почтет его не стоящим своего внимания: он не может не заметить искренности нашего суждения.