Одна ночь (сборник). Вячеслав Овсянников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ взять на зуб. Живцов кинул на колбасные столы длинный, остро отточенный, как мясницкий нож, взгляд. Пища была недоступна. Продавцы не отдадут даром. Дают за деньги. Наличие денежных знаков после неудачной попытки утолить жажду у пивного ларька можно было бы обозначить астрономической колонной нулей, хоть до бесконечности, но эта армия была лишена своего маршала-предводителя – единицы. С такой армией никто не будет считаться. Оставалось единственное: войти с высоко поднятой гранатой и приказать лечь ниц. В буквальном смысле: лечь на лицо и не поднимать глаз с пола, пока он не выберет себе по вкусу самую толстую колбасину, королеву колбас в ожерелье нежных жиринок. Собрав волю в сжатый кулак, заставил себя пройти мимо витрины твердым шагом.

      На подходе к институту попал в шумный поток девушек. Омываемый щебечущей рекой, он не мог уклониться, повернуть вспять. Толкали локтем, портфелем, чертежным футляром. Разозленный, пошел как сокрушительный танк. Девушки расступались, давая дорогу, их прибой начал стихать. Оживленные глаза, смех, разговор.

      Вышел из института. Студентка Макарова успешно сдала два экзамена. На следующий не явилась по неизвестной причине. Никто не знает.

      В районном отделении дежурный офицер, капитан с серопятнистым лицом, прочитал письмо, записку. Отложив вещественные доказательства, вперил в Живцова взгляд прицельных, неморгающих, как пистолет, глаз. Небритая наружность Живцова внушала капитану мало доверия.

      – А ты не дезертир, дорогуша? Письмецо, истерика – ты и дернул из армии. Что скажешь? Ну-ка, документики!

      Живцов хмуро подал воинский билет. Руки капитана лежали на столе, выползшие из рукавов мундира, испещренные, как и лицо, серыми пятнами. Рука поднялась, завладела билетом.

      Удостоверясь в демобилизации, подписях и печатях, капитан раскрыл сейф, достал чистый лист бумаги:

      – Пиши заявление. Гражданин такой-то, заявляю, что случилось то-то и то-то, пропала и так далее… Вот образец.

      Рядом с капитаном сидел милицейский старшина, шкаф с погонами, парень на вид добродушный. Он попробовал утешить:

      – Не у тебя одного. Ты что думаешь? Каждый день женский пол у нас пачками пропадает. И девки-то какие! Пальчики оближешь! Высший сорт. Скоро с одними крокодилами останемся, мать твою в сапог!

      Живцов сжимал ручку в пальцах, не решаясь коснуться острием бумаги. Не сосредоточиться, составить фразу, как будто, чтобы выразить ее смысл, надо соединить несоединимое: живого человека с трупом.

      – Климов, принимал новые телефонограммы? – спросил капитан.

      – Ну, принимал. – Старшина зевнул, почесал свой кулачище. Стал повертывать его перед собой и осматривать, словно прикидывая на глаз его убойную силу.

      – И что?

      – Да ничего. Пять трупов, три изнасилования, ограбления, угоны. Икону свистнули из Русского музея.

      – Какую икону?

      – Да ну, язык сломаешь. Про Георгия там чего-то.

      – Чудо Георгия о змие?

      – Во-во. Я и говорю: чудо. Стибрили за милую душу…

      Не СКАЧАТЬ