К. Д. Бальмонт. Евгений Аничков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ . «Я весны длю!» – еще недавно уже маститым сорокалетним писателем воскликнул Бальмонт. Да, вся его поэзия – неперестающая весна. Слово это так подходит к нему. Но весна эта не только улыбающаяся, не только радостная от веселых обещаний; она – не только беззаботная плясунья, украшенная венками из полевых цветов. Нет. Оказалось, что весна эта еще страдная, деятельная, трудовая. Меняются в ней картины:; от красных горок, где водят хороводы, до тяжелых пахотей, где идут за плугом. Оттого, когда устроители его торжеств стали обдумывать содержание речей о Бальмонте, их пришлось распределить по-ученому:

      Бальмонт – лирик, Бальмонт знаток древне-испанской поэзии, Бальмонт и шекспировская Англия, Бальмонт и Шелли… Всего не удалось даже оговорить. И в этих заботах о представлении Бальмонта во весь рост, как и в самом разнообразии его мыслей, образов, знаний, увлечений, верований, отошли куда-то далеко, далеко и совсем не такими важными оказались споры и пересуды о достоинствах и недостатках так называемых «новых веяний». Не то что забыли о них. Это было бы немыслимо. Бальмонт их отец и создатель. Нельзя говорить о русском символизме, забыв о Бальмонте. Но не в «новых веяниях» дело. Как-то потонули споры о «новых веяниях», когда встала из пересмотра всего целиком поэтического творчества Бальмонта самое поэзия. Радостная, светлая, во многих ликах и в то же время с одним лицом для всех веков и для всех народов улыбнулась великая кудесница – поэзия, и привлекла ома к его торжеству много юных сердец, так непосредственно, неподготовлено, словно крик сердца, отдававшегося этому празднику поэтической радости и поэтической работы.

      I. Первые шаги на пути литературы и первые стихи

      В середине 90-х годов, когда вышел его сборник «Под северным небом», Бальмонт пел на мотивы обычные: унылость, романтическая скорбь, жалобы на убожество жизни. Так пели многие в те времена поэты. Читатели и поклонники Гаршина и Надсона воспринимали и от Бальмонта то самое, к чему привыкли. Даже эпиграф, взятый из тоскующего эпигона немецких романтиков Ленау: «Никогда не предстало передо мной в жизни божественное без сопутствия грусти» – отвечал тогдашним запросам. В стихотворении «Нить Ариадны» только по порывистому триметру узнаешь настоящего Бальмонта:

       Меж прошлым и будущим нить

      Я тку неустанной, проворной рукою:

      Хочу для грядущих столетий покорно и честно служить

       Борьбой, и трудом, и тоскою, —

       Тоскою о том, чего нет,

      Что дремлет пока, как цветок под водою,

      О том, что когда-то проснется чрез многие тысячи лет,

       Чтоб вспыхнуть падучей звездою.

       Есть много несказанных слов

      И много созданий, не созданных ныне, —

      Их столько же, сколько песчинок среди бесконечных песков

       В немой аравийской пустыне.

      Гражданские чувства, служение прогрессу, жертва собою, мечтательность и разочарование – все это вылилось в стихотворении «Болото». Поэт восклицает:

      О нищенская жизнь, без бурь, без ощущений,

      Холодный полумрак, без звуков и огня!

      В противоположность характерной для поэзии Бальмонта зрелых лет солнечности, его первые стихи можно назвать «лунными». Тихий заученно-поэтический и зачаровывающий лунный свет вдохновлял и его первые поэтические грезы. Вот лунный сонет. Выбираю это стихотворение, потому что форма и тут пророчествует. Мы увидим, что поэт очень скоро станет придавать принципиальное значение форме сонета и на нем построит даже свое новое миропонимание. Пока он еще тихо напевает старые мысли на новый лад:

      Когда Луна сверкнет во мгле ночной

      Своим серпом, блистательным и нежным,

      Моя душа стремиться в мир иной,

      Пленяясь всем далеким, всем безбрежным

      К лесам, к горам, к вершинам белоснежным

      Я мчусь в мечтах, как будто дух больной.

      Я бодрствую над миром безмятежным,

      И сладко плачу, и дышу – Луной.

      Впиваю это бледное сиянье,

      Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,

      Я слушаю, как говорит молчанье.

      Людей родных мне далеко страданье,

      Чужда мне вся Земля с борьбой своей,

      Я – облачко, я – ветерка дыханье.

      О «новых веяниях», однако, уже заговорили в 90-х годах. Одновременно с первыми выступлениями Бальмонта как поэта вышел сборник, изданный Перцовым, «Молодая поэзия» и того же издателя-критика «Философские течения в русской поэзии», где впервые появилась статья Мережковского о Пушкине. «Тени» Федора Сологуба тоже уже заставили о себе поговорить. Уже смеялись над молодым Брюсовым. Волынский в Северном Вестнике пошел походом на реалистов и народников. И они, по праву, ответили ему резким осуждением, признав его самым вредным из всех представителей царившей реакции. Все это так. Но «новые веяния», как зачастую и гораздо позднее, вовсе не ставились в СКАЧАТЬ