Название: Мое первое знакомство с П. Вейнбергом
Автор: Влас Дорошевич
Издательство: Паблик на Литресе
Жанр: Биографии и Мемуары
isbn:
isbn:
Я был тогда издателем журнала, имевшего большой успех, очень распространенного, влиятельного.
Я был его редактором и почти единственным сотрудником.
Это трудно, – не правда ли?
Но трудность положения увеличивалась еще тем, что я издавал… запрещенный журнал!
Это был журнал, выходивший в 4-м классе одной из московских гимназий. Он назывался, кажется, «Муха». А может быть и «Вселенная».
Это не были счастливые нынешние времена, когда гимназические журналы издаются под редакцией классных наставников.
До 15 лет я писал, не зная никакой цензуры!
Мы писали не для того, чтобы выказать себя с самой лучшей стороны пред начальством.
Начальство не видело наших журналов. И не дай Бог, чтоб оно видело! Как мышонок, этот журнал бегал под партами.
В нем писалось то, что может интересовать 15-летнего мальчика.
Как лучше переделать мир и о том, что «немец» несправедливо ставит двойки.
Критиковались Прудон[3] и вчерашнее extemporale[4]. Одна статья – в прозе – кончалась так:
«Прудон, видимо, не читал „Истории ассоциаций во Франции“ Михайлова[5]. Он мог бы почерпнуть оттуда много полезных сведений».
Другая статья – в стихах – и о «педагогическом совете» – кончалась словами:
«Так что слышны далеко
Крики синего собранья!»
В этом журнале и была напечатана приветственная статья «г. Вейнбергу», в которой я поощрял его:
– Продолжать начатый путь: на нем г. Вейнберг может принести много пользы обществу.
Как хорошо, что П.И. Вейнберг послушался.
Я ходил в гимназию и учился в Малом театре.
Как давно, как давно это было!
Это было еще тогда, когда А.П. Ленский был не великолепным армянином в плохом «Фонтане» и не превосходным адвокатом в «Ирининской общине»[6].
Он был тогда увлекателен в «сцене у фонтана», но не величкинской, а пушкинской[7].
Он носил траурный плащ Гамлета[8]. Он был задирой – Петруччио и весельчаком – Бенедиктом[9].
Тогда-то я и познакомился с П.И. Вейнбергом на галерке.
Галерка Малого театра!
Как часто теперь, встречаясь в партере с каким-нибудь обрюзгшим, почтенным господином, который, сюсюкая и шепелявя, говорит мне:
– Посмотрите вон та, в ложе, налево. В ней есть что-то обещающее. Вы не находите?
Я смотрю на галерку и думаю:
– Как высоко я летал тогда.
И я кажусь себе коршуненком, которому подрезали крылья и выучили ходить по земле.
Все мы соколы, пока цыплята, а потом вырастаем в домашних кур. Тогда мы на 35 копеек парили высоко над землей, и нам казалось, что это нам кричит Акоста[10] призывной клич:
«Спадите груды камней[11] с моей груди!
На волю мой язык»!
И это «все-таки ж она вертится»[12], как Акосте, «нам» покою не давало ни день ни ночь.
Детям снился Галилей[13].
Под пыткою ты должен был признаться[14],
Что земля недвижима,
Но чуть минутный роздых был дан тебе,
Ты на ноги вскочил, и пронеслись
Над сонмом кардиналов, как громовой раскат,
Твои слова: «А все-таки ж она вертится!»
И этот Акоста, отрекающийся от отреченья, в разодранной одежде, с пылающими прекрасными глазами, – то солнце моей молодости!
Из нас никто не спал в ту ночь, когда мы впервые увидели «Уриэля Акосту».
Вот это трагедия!
Акоста! Это показалось нам выше Гамлета, выше Шекспира.
– Это выше Шекспира!
– Конечно же, выше!
– Бесконечно! Неизмеримо!
– Вот борьба! Борьба за идею!
Так говорили мы весь Кузнецкий мост, всю Лубянку, всю Сретенку, Сухаревскую площадь. Так думали, СКАЧАТЬ
3
4
Импровизация
5
6
…
7
8
9
10
11
12
13
14