Смех на все случаи жизни. Отсутствует

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ котором истина, чтобы стать очевидной, переворачивается с ног на голову, следует конечно же читать «задом наперед». У нас с американцами, хотел в переводе с афористического языка на обычный сказать Уайльд, общее – язык, все остальное – разное.

      Разный, более того – прямо противоположный у англичан с американцами и юмор, искусство шутить. «Фамильная черта» английского характера, а значит, и юмора – understatement, недоговоренность, сдержанность, подтекст. Принципиальная особенность юмора американского, напротив, – overstatement, несдержанность, избыточность, страсть к фантазии, вымыслу.

      Американский писатель – новеллист, журналист, пародист – предпочитает правдивой истории (tale) небылицу, выдумку (tall tale), нарочитое преувеличение. И в этом смысле Эдгар По, отдавший в своей новеллистике дань не только трагическому, но и комическому, мало чем отличается, скажем, от «черных юмористов» конца XX века Джеймса Патрика Донливи или Дональда Бартельма. «Допущения» По, в одной из новелл которого рассказчику – материалисту и прагматику является Ангел Необъяснимого «с телом, напоминавшим винную бочку», ничуть не менее фантасмагоричны, чем, скажем, фантазии Донливи: герой «Долготы и широты», этот новоявленный Робинзон, отправляется на моторке на купленный им в океане остров, однако «почему-то» его не находит. Или у Бартельма в рассказе «Олух» Эдгар тщится сдать «Общенациональный экзамен для писателей, который продолжается пять часов пятьдесят минут», а его сын-неудачник носит плед, «связанный из двухсот транзисторов, все они работали, и каждый был настроен на свою волну…» Писатель-юморист 30-х годов XX века Фрэнк Салливен отдавший дань черному юмору, задолго до появления в литературе этого термина («…не рекомендуется готовить миссионера, не заправив его луком-пореем… как известно, миссионер “не идет” без шерри») недалеко ушел от Марка Твена (вспомним хотя бы его гротески вроде «Журналистики в Теннесси» или «Белого слона»), или от поистине безудержного воображения своих современников Роберта Бенчли и Дороти Паркер, самых, пожалуй, талантливых «алгонквинцев», неформального объединения писателей, издателей, журналистов, которые в начале 20-х годов прошлого века собирались в нью-йоркском ресторане «Алгонквин» и писали для тогда еще совсе нового журнала «Нью-Йоркер», ставшего со временем ведущим органом американской юмористики, аналогом британского «Панча». «Ньюйоркерцам» Бенчли и Терберу, Паркеру и Салливену, как и американским юмористам в целом, свойственны бурлеск, реализация метафоры, гротесковое снижение, в результате которого возникает забавное несоответствие между темой и ее языковым воплощением.

      Проникает «небывальщина» и в афористику: пародийная энциклопедия «Псевдо-Вебстер», написанная в точном соответствии с выведенным М. Твеном определением афоризма – «минимум слов, максимум смысла» – одним из самых ядовитых американских сатириков Генри Луисом Менкеном, создателем отталкивающей литературной особи Boobus Americanus, продолжает традиции «Словаря Сатаны» и фантастических басен Амброза Бирса, в которых горькие и язвительные размышления о непреходящих американских и общечеловеческих недостатках сочетаются с проявлениями самой безудержной фантазии: «Лидер одной политической партии прогуливался как-то по солнышку и вдруг увидел, что сопутствующая ему Тень оторвалась от него и быстро зашагала прочь…»

      Характерна «небылица» и для американского романа – взять хотя бы «Поправку-22» Джозефа Хеллера, где военные снабженцы вступают в коммерческие сделки с противником, военно-полевой суд выносит приговор армейскому капеллану, не зная в чем его вина, а заведующий армейской столовой является «по совместительству»… мэром Палермо. И для сатирико-юмористического жанра журнальной или газетной колонки, которую в довоенные годы ведут такие выдающиеся выдумщики, как Кристофер Морли («Ивнинг сан»), Франклин Пирс Адамс («Трибьюн»), Дон Маркиз («Сан», «Геральд трибьюн») и конечно же комик, журналист и цирковой артист в одном лице Уилл Роджерс, высмеявший в «Безграмотном дайджесте» журналистские опусы 20–40-х годов. И даже для жанра реалистической новеллы О. Генри, если, конечно, новеллу О. Генри можно назвать реалистической. О. Генри и «вышедший из его шинели» Ринг Ларднер отличались исключительным чутьем на парадоксальное в обыденном; непредсказуемые концовки их рассказов – свидетельство того, что может произойти по прихоти судьбы (или изобретательного автора) с рядовым американцем, которому нет равных в таких естественных человеческих потребностях, как преуспеть, прихвастнуть и приврать.

      Вот и возникает еще один глобальный американский парадокс: нация, склонная в жизни к прагматизму и здоровому практицизму («Почему ты такой бедный, если ты такой умный?»), в литературе, комической во всяком случае, напротив, то и дело «привирает», подменяет правду жизни вымыслом – лишнее свидетельство того, что литература и жизнь вещи разные, нередко прямо противоположные.

      О том, как соотносятся правда и вымысел, американская действительность и американская литература, убедительнее всего сказано в книге, по праву считающейся энциклопедией американской жизни: «Том сказал нам, что получил от своих лазутчиков тайное сообщение, будто завтра около пещеры остановится целый караван богатых СКАЧАТЬ