Две трети волшебства. Творить добро – это честь. Дарья Фроловская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ дети слушали и знали про других людей – о тех, которые владеют мудростью о том, что нельзя, нельзя, ни за что нельзя расставаться друг с другом по каким-либо соображениям.

      Эти дети слушали сказки о людях живых; о тех, что заселяют города больших дорог, где растут герои – из таких же вот, как и они, детей.

      О них они мечтали, и не было интереснее ничего им, как только успеть еще обговорить о том с новыми приезжими, их новыми соседями – пока они те еще, пока они еще из тех людей, пока они еще живые люди.

      Они каждый раз удивляли этих маленьких детей. Граница составляла свой мир, и составляла свое обособленное существование на краешке большого мира, и там не было причин кого-то принимать или отталкивать бездумно, там не было необходимости загадывать о большем и большее искать; те люди не владели умением прощать и оскорбляться – им это было ни к чему.

      Но те, из городов больших дорог – люди живые – какие они были! Во всем, что они делали, был какой-то смысл, все – всякое движение их, всякая идея и слово любое – все подчинялось какой-то высшей цели, большему интересу – и все им было интересно, все без исключения.

      Они сияли поначалу, сияли так, что не передать и не сравнить и с тем, как солнце сияет, как оно блестит на небе вечерами – их белое холодное светило. Жителям этих мест совсем не нужное.

      Как они умели – те живые люди – чувствовать и ощущать каждый шорох, каждый полдень, каждый свой шаг – и не суетясь при этом, и не замирая без всякого толку под ясным небом и отвлекать на мысли посторонние.

      Как они думали – вот что было загадкой для девочки с самой границы, для которой высшим счастьем было просто слушать одну из тех людей – живую.

      И взгляд девочки скользнув вновь по резной шкатулке – что было в ней? Она могла быть сделана только для артефактов, но ведь артефактов на границе нет – их тотчас же сживают по прибытию новых поселенцев.

      Ну а сама шкатулка – на что она похожа?

      Она походила на самый удивительный, будто литой по всем законам этого мира особенный предмет; и все, что в нем хранилось, должно было иметь свой особый смысл, и каждый узор на том ларце чудесном был продолжением укрытой в нем истории.

      На лицевом ребре шкатулки был изображен цветок удивительно изящной гравировки – и еще один, и рядом с ним и возле, и уходя уже за грань отведенной им дощатой границы. Где лепестки равные друг другу вокруг оси центральной – и сведены с другими такими же цветками, но последний – третий ли, второй ли – в полном колесе застыв, сворачивается спиралью в глубь картины, в глубь резьбы; стремиться в даль сплошной лианой дивного рисунка по законам это мира расписанного и по всем традициям минувшей давно уже эпохе представленного.

      Этой шкатулке место было не здесь.

      Ее место навсегда было только в стенах дома белокаменного.

      XX19 год. СКАЧАТЬ