с микроанализаторами работали по принципу кошачьих вибрисс, позволяя дронам прекрасно ориентироваться в пространстве и избегать любых столкновений с чем бы то ни было. Видимо, нужно его пометить и отправить на диагностику к техникам. А пока стоит пошевеливаться. Этот чертов отсек просто огромен, и мне надо за сегодня обшарить хотя бы его треть на предмет появления бактериального или любого прочего загрязнения, а на это уйдет вся моя двенадцатичасовая смена. И опаздывать нельзя, или весь график обследований полетит. Конечно, абсолютно все, каждый предмет, попавший на борт «Ковчега», проходил очень жесткое обеззараживание, и, в принципе, шанс на попадание чего-то патогенного был сведен почти к нулю. Но реальность такова, что именно мы, люди, и являлись главными источниками бактериальной и микробной опасности, и с этим ничего нельзя поделать. Примерно десять тысяч видов всевозможных бактерий живут в нас и на нас со времен сотворения как вида, если можно так выразиться. Они никак не проявляют себя в обычных условиях и абсолютно безвредны. Но под воздействием космической радиации, измененной гравитации, всевозможных излучений, не все из которых еще в совершенстве изучены, любой из этих крошечных организмов может подвергнуться спонтанной мутации и начать вытворять что-то гадкое, способное поставить под угрозу и жизни людей, и исправность техники. Кто-то, скажем, коснулся того монстроробота или стены – да чего угодно – пальцем или чихнул, уронил волос, чешуйку кожи, оставив после себя сразу сотни тысяч живущих на коже или внутри бактерий. Оказавшись без привычной среды обитания, большинство из них погибнут и весьма скоро. Но может случиться и по-другому. Спустя какой-то месяц есть вероятность обнаружить в этом месте колонию радикально изменивших свою суть и биологию микробов, которые теперь стали жрать металл, пластик – все, что сочтут съедобным. Конечно, печальную участь старой станции «Мир», практически полностью захваченной бактериями, которые даже смогли в своей эволюции достигнуть фазы многоклеточных червей-колоний, ни один корабль не повторял, но прецеденты были. А учитывая, что мы уже сейчас в полугоде полета от дома, помочь нам некому, бежать с корабля некуда, нельзя допустить и намека на заражение, что как раз и входит в мои обязанности. Само собой, мониторинг всего корабля ведется непрерывно, и масса сложной техники следит за любыми изменениями. Но живое обследование, способное выявить возможную угрозу там, где ее пропустит самый чуткий прибор, имеющий, как ни крути, четкие, но ограниченные определенными критериями настройки, еще никто не отменял. Человеческая наблюдательность, а иногда и пресловутая интуиция точнее и результативнее любых приборов. На то, чтобы облазить весь «Ковчег», уходит стандартный месяц по графику, составленному Тишиным. Шесть полных обходов до следующей фазы стазиса. Плюс – контроль производства пищевого белка, над созданием которого тоже трудятся малышки-микробы… да масса всего еще. Скучать как-то не приходится. На Земле я работала в разы меньше, но жаловаться
СКАЧАТЬ
