Гёте. Жизнь как произведение искусства. Рюдигер Сафрански

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и знал все подробности происшедшего, которые нашли отражение в трагедии Гретхен. Отцом убитого ребенка, по словам Брандт, был ученик ювелира, останавливавшийся на постоялом дворе по пути в Россию. «Каков ловкач! // Ему свободней дышится вдали отсюда. Он сбежал»[317], – пишет Гёте в одном из первых вариантов «Фауста». По утверждению осужденной, мужчина дал ей выпить колдовского зелья, и она уступила ему. В соблазнении Гретхен в «Фаусте» также замешано магическое зелье. Детоубийца уверяла, будто действовала по наущению дьявола. В трагедии Гёте дьявол – Мефистофель.

      Исследователи по-прежнему гадают, какие сцены «Фауста» были написаны первыми. Возможно, Эрнст Бойтлер прав в своем предположении, что первыми появились сцены в тюремных застенках, написанные под еще свежим впечатлением от судебного процесса и казни детоубийцы. Фактическая темница в башне старых ворот церкви Святой Екатерины, где ждала своей смерти Брандт, находилась в гнетущей близости – всего в каких-то двухстах метрах – от дома на Хиршграбен.

      Гёте присутствовал на мрачной церемонии казни и видел, как верховный судья в красной мантии в сопровождении палача и его оруженосцев привел осужденную, как ее под бой башенных часов сопроводили в «каморку бедных грешников», как накрыли стол для последнего обеда, во время которого судьи, палач и его помощники, охрана и священники ели с отменным аппетитом, а осужденная лишь выпила глоток воды, как процессия с солдатами и церковниками во главе с несмолкающими песнопениями и молитвами прошла по городу, как осужденную на смерть связали на месте казни, как ей обнажили шею и как «под возгласы духовных лиц» ей «одним ударом благополучно снесли голову»[318]. На площади собрался почти весь город – все хотели поглазеть на этот спектакль возмездия. Вот соответствующая сцена из «Фауста»:

      На улице толпа и гомон,

      И площади их не вместить.

      Вот стали в колокол звонить,

      И вот уж жезл судейский сломан.

      Мне крутят руки на спине

      И тащат силою на плаху.

      Все содрогаются от страха

      И ждут, со мною наравне,

      Мне предназначенного взмаха

      В последней, смертной тишине![319]

      Еще полгода назад в квалификационном сочинении на звание лиценциата в Страсбурге Гёте в своем 53-м тезисе, в духе того времени, оправдывает смертную казнь. В то же время в 55-м тезисе он ловко уходит от вопроса о том, «заслуживает ли смертной казни женщина, убившая только что рожденного ею ребенка», сославшись на то, что в данном случае речь идет о «спорном вопросе»[320]. Какое мнение Гёте высказал на устном обсуждении, мы не знаем. В трагедии Фауст хочет спасти возлюбленную из рук карающего правосудия. Он обрушивается на Мефистофеля – этого злого духа, которого винит во всем, что произошло. «Под замком, как преступница, осужденная на муки, – она, несравненная, непорочная! <…> А ты тем временем увеселял меня своими СКАЧАТЬ