Гёте. Жизнь как произведение искусства. Рюдигер Сафрански

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ будет опубликована и в одночасье сделает его знаменитым на всю Германию драматургом. В ходе судебного процесса он играет одну-единственную роль – роль своего клиента. В пьесе ролей много, и ему удается разделиться и прочувствовать их все. Каждой роли ему нужно отдать часть себя, однако ближе всех ему, безусловно, Гёц.

      Замысел этой пьесы возник у Гёте еще в Страсбурге, после того как он прочитал автобиографию исторического Гёца – рыцаря эпохи Реформации и крестьянских войн, запутавшегося в бесконечных распрях. Необузданное, свободное, не гнушающееся грабежей и разбоя рыцарство в то время находилось в упадке. В этом смысле Гёц не был выдающимся или оригинальным персонажем, но Гёте сделал его таковым. Он понял, что с его помощью сможет изобразить весь этот погибающий мир. Это был тот самый духовный мир XVI века, с которым Гёте познакомился во время своих алхимических и каббалистических опытов в долгие месяцы болезни в 1769 году. Гердер тоже грезил этой эпохой с ее великими людьми – Лютером, Ульрихом фон Гуттеном, Дюрером. В глазах Гёте легендарная фигура Фауста принадлежала к этому кругу выдающихся личностей, проявивших себя в то время, когда старая империя развалилась, духовное единство дало трещину, и открылось пространство для людей сильных, оригинальных и в высшей степени индивидуальных. Таким человеком ему виделся и Гёц – пример «сурового, доброго и самоуправного человека, жившего в дикие, анархические времена»[265].

      В «Гёце» Гёте зачаровывает примерно то же, что в наши дни зачаровывает в американских вестернах: романтический взгляд в канувший в прошлое мир, где отдельный человек еще что-то значит, где полный сил герой может постоять за себя и еще не поступился своей независимостью в пользу неких институтов, обеспечив бóльшую безопасность, но при этом утратив собственное величие. Фигуру Гёца Гёте создает как противовес модерну, про который Шиллер так верно сказал, что он делает человека маленьким, чтобы затем добиться от него чего-то большего: человеческий род выигрывает, тогда как каждый человек в отдельности проигрывает. Гёц и есть этот большой отдельный человек, обреченный на гибель.

      В «Патриотических фантазиях» Юстуса Мёзера Гёте наталкивается на оправдание старого кулачного права («кто сильнее, тот и прав»), которое находит живейший отклик в его душе, поскольку сулит избавление от ненавистных юридических дебрей. От кулачного права, этого спасительного и простого решения, он приходит к Гёцу, который симпатичен ему как раз потому, что не желает подчиняться всеобщему принижению, а, как он говорит в пьесе, «подчинен лишь императору»[266]. Однако досадная и, по всей видимости, неизбежная трудность заключается в том, что между высшими инстанциями – богом, императором – и личностью вклинивается общественный механизм, усложняя и запутывая их отношения. Гёц презирает бесчинство любых посредников, но это его и губит. Впрочем, и в своем поражении он чувствует себя независимым. Общество может его сломать, но не способно изменить. Он остается верен себе. Таким видит Гёте СКАЧАТЬ