ножа не было ни у кого в сыйте, даже у Силадана и старейшин! Ножи из металла вообще имели не больше двух-трех десятков человек, да еще с десяток общих ножей держали специально для охоты и для забоя оленей. Но все они были очень старыми, с узкими и короткими источенными лезвиями, и ломались один за другим. А этот!.. Нанас не мог налюбоваться на прекрасное чудо, глядясь в его широкое блестящее лезвие, словно в водную гладь тихого омута. Но, высказав духу свое восхищение, он увидел, что тот лишь поморщился, то ли от боли, то ли давая понять, что нож ему не интересен. А потом снова стал делать глазами знаки, явно требуя, чтобы Нанас достал из-под малицы что-то еще. Пошире распахнув ее полы, юноша увидел изнутри на одной из них большой широкий карман, на сей раз обычный, безо всяких зубов. Он сунул туда руку и достал странную коричневую дощечку, которая была удивительна тем, что легко гнулась в руках. Небесный дух облегченно выдохнул, а Нанас продолжал вертеть дощечку, пока она внезапно не раскрылась, и лишь тогда он понял, что никакая это не дощечка, а множество сшитых с одной стороны и очень ровно обрезанных тонких листов такой же точно кожи, из которой была сделана карта. Только здесь все листы были белыми с обеих сторон, и также с обеих сторон их густо покрывали неровные, совсем некрасивые узоры: где-то синие, где-то черные, а ближе к концу «дощечки» – и вовсе будто начириканные тонким угольком. У Нанаса мелькнула мысль, что это, возможно, не узоры, а тоже буквы, только не человеческие, а те, которые уме ют писать и читать только духи. Тем более, на самом первом листе и впрямь были крупно написаны вполне обычные на вид буквы, из которых он узнал, правда, всего несколько. Нанас спросил, что ему с этим делать, но дух не ответил. И лишь тогда он увидел, что глаза небесного пришельца закрыты, лицо окаменело, и осознал, что хриплого, натужного дыхания не стало слышно. Если бы перед ним был человек, Нанас бы определенно решил, что тот умер. Дух же, разумеется, умереть не мог. Он либо продолжал играть с Нанасом в неведомую игру, либо улетел по своим делам, сбросив ненужное больше тело словно зимнюю малицу с наступлением лета. Нанас же сунул «дощечку» за пазуху, а чудо-нож вместе с новыми ножнами повесил себе на пояс, впервые за последние годы радуясь так, как умел лишь в детстве. Но перед этим он сделал то, о чем давно мечтал и что очень непросто было выполнить в сыйте: отбросил за спину капюшон, собрал в пучок свои длиннющие рыжие космы и откромсал их острым лезвием. Затем подрезал все время лезущую в глаза челку и остался очень доволен результатом. Старые ножны вместе с выглядевшим теперь нелепым костяным ножом он сначала хотел попросту выбросить, но потом, решив, что не в его положении разбрасываться вещами, просто снял их с пояса и, вернувшись к нартам, засунул поглубже в мешок со снедью. Сначала Нанас сделал небольшой крюк, объехав стороной то место, куда упали огненные нарты небесного духа. Оттуда до сих пор шел дым, хоть уже и не такой густой и черный, как поначалу. И запах. Нанас чуял его даже издалека, и этот запах пугал не меньше, чем сами нарты, – он был не просто незнакомым,
СКАЧАТЬ
