Сказки русского ресторана. Александр Мигунов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – И вот, – говорил Каликин, пока Иосиф его слушал с жадностью изголодавшегося человека, – мне показалось, что я испытал то, что не испытывал никогда. Пока я сидел, отвернувшись от женщины и глядя в окно невидящим взглядом, меня обволакивало оцепенение; иначе, я чувствовал, что впадал в то тоскливое окаменение, в котором – большая часть нашей жизни, хотя подобное состояние мы почему-то считаем нормальным. Как вдруг ощутил, что в окно ворвался стремительный, позванивающий поток, он затопил всю нашу комнату и сквозь стены понёсся дальше. Я с удивлением заметил, что моя женщина и предметы стали подрагивать и меняться. Я взглянул на неё внимательно и понял, что за считанные секунды она, как будто, слегка постарела. И стол, где лежала её рука, тоже слегка потускнел, обветшал. Можно долго смотреть на камень, на который накатываются волны, но попробуй заметить, что камень стачивается; однако, в тот день, сидя в той комнате и замечая, как всё вокруг меняется, стареет на глазах, я мог бы, наверное, заметить и то, как единственная волна уменьшает приморский камень.

      В периоды тоскливого окаменения, то есть во время застойной жизни, я сравниваю время с человечком, который колотит меня кулачками. Хочу оттолкнуть его от себя, но руки мои сквозь него проходят, как если бы я отталкивал призрака. Тогда я вскакиваю и бегу. Быстрее бегу, и ощущаю, что удары того человечка становятся всё слабее. Ещё быстрее, он отстаёт. Мир склоняется передо мной, опускается на колени, валится, распластывается под колёсами. Назад не смотрю, вперёд, вперёд, на максимально дозволенной скорости. Нога на педали акселерации должна нажимать на неё до предела, с тем, чтоб предельно быстро вращалось всё, что вращает мои колёса. Да, я спокоен по-настоящему лишь во время быстрой езды. Я, конечно, себя обманываю – ничто не сравнится со скоростью времени, но почему иногда мне кажется, будто в моменты быстрой езды время, пусть на ничтожную разницу, пронизывает меня не так стремительно, будто я больше успеваю, будто я медленнее изнашиваюсь. Да, человек скорее старится, когда жизнь его неподвижна. Этот наш вечер, – думал я, глядя на меняющуюся женщину, – похож на все последние вечера. Из них улетучились живость и радость, а мы и пальцем не шевельнули, чтобы попробовать их вернуть, мы не хотели думать и двигаться. Прощай, – сказал я, со стула вскакивая. – Прощай. Я должен бежать дальше.

      Как-то, размышляя о потребности бежать дальше, передвигаться, мне пришло в голову, что, возможно, я просто всю жизнь гонялся за счастьем, гонялся за ним по всему свету. Потом, в другой хороший момент меня осенила такая мысль: а вдруг в этом и есть моё счастье – гоняться за счастьем по белому свету, пусть свет этот часто и не белый. С тех пор мне кажется, что я счастлив только, когда гоняюсь за счастьем, и несчастен, когда не гоняюсь; например, когда нападает лень.

      – А я, – сказал Иосиф, – наоборот. Я тоже очень боюсь постареть, но для того, чтоб замедлить старение, я ищу максимальную неподвижность; например, пытаюсь себя ощущать какой-то частью мёртвой природы. Да, СКАЧАТЬ