Совершенное преступление. Заговор искусства. Жан Бодрийяр

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ юзия исчезает в интегральной реальности.

      Если это преступление было совершенным, эта книга также должна быть совершенной, потому что она претендует на реконструкцию преступления.

      Увы, преступление никогда не бывает совершенным. И в этой черной книг[3] об исчезновении реальности ни мотивы, ни виновников преступления не удалось установить, а труп самого реального так и не был обнаружен.

      Что же касается главной идеи этой книги, ее также невозможно определить. Ведь она была орудием преступления.

      Хотя преступление никогда не бывает совершенным, совершенство, как это следует из самого названия[4], всегда преступно. В совершенном преступлении само совершенство является преступлением, точно так же, как в транспарентности[5] зла сама транспарентность является злом. Но совершенство всегда наказуемо: наказание совершенства – его воспроизведение [reproduction].

      Есть ли какие-либо смягчающие обстоятельства в этом преступлении? Разумеется, нет, поскольку их всегда следует искать в мотивах или среди виновников. Однако это преступление без мотивации и без авторства, и поэтому остается совершенно необъяснимым. Вот в чем его истинное совершенство. Хотя, конечно, с концептуальной точки зрения это, скорее, отягчающее обстоятельство.

      Следствиям этого преступления нет конца – именно потому, что нет ни убийцы, ни жертвы. Если бы был хотя бы один из этих двух, тайна преступления была бы однажды раскрыта, а следствие закрыто. Тайна, в конечном счете, заключается в том, что тот и другой перепутаны: «В конечном счете убийца[6], и жертва – это одно и то же лицо. Мы сможем постичь единство [unity] рода людского, только если сможем постичь во всем ее ужасе истину этой конечной [ultime] эквивалентности» (Эрик Ганс[7]).

      В конечном счете объект и субъект – это одно и то же. Мы сможем уловить сущность мира, только если мы сможем уловить во всей ее иронии истину этой радикальной эквивалентности.

      Совершенное преступление[8]

      Если бы не было кажимостей[9], мир был бы совершенным преступлением, то есть преступлением без преступника, без жертвы и без мотивов. Преступлением, истина которого была бы навсегда скрыта, а тайна которого никогда не была бы раскрыта за отсутствием следов преступления.

      Но преступление никогда не бывает совершенным именно потому, что мир выдает себя через кажимости, которые являются следами его несуществования [inexistence], следами континуитета[10] ничто. Поскольку само ничто, континуитет ничто оставляет следы. И благодаря им мир выдает свою тайну. Именно так он позволяет себя почувствовать, одновременно ускользая за кажимостями.

      Так же и художник всегда близок к совершенному преступлению, которое заключается в искусстве ничего не выражать. Но он отказывается от этого, и его произведение – след этого преступного несовершенства. Художник, по словам Мишо[11], – тот, кто изо всех сил сопротивляется фундаментальному импульсу [pulsion] не оставлять следов.

      Совершенство преступления заключается в том, что оно всегда уже совершено – perfectum [проделано]. Злодеяние, совершенное еще прежде, чем мир возник как таковой. А значит, это преступление никогда не будет раскрыто. Не будет никакого Судного дня, чтобы за него наказать или помиловать. Не будет конца, потому что все уже свершилось. Ни приговора, ни оправдания, но неотвратимое развертывание последствий. Прецессия первоначального [originel] преступления[12] – возможно ли его смехотворное отражение усмотреть в нынешней прецессии симулякров? Тогда наша судьба – это завершение этого преступления, его неумолимое развертывание, континуитет зла, континуация ничто. Мы никогда не переживем его первичную сцену[13], но беспрестанно переживаем преследование [prosecution] и наказание за него. И этому нет конца, а последствия непредсказуемы.

      Насколько первые секунды Большого взрыва непостижимы, настолько же первые мгновения первоначального преступления непоправимы. И это реликтовое преступление-окаменелость, так же, как реликтовое фоновое излучение, рассеянно по вселенной. И энергия этого преступления, так же как и энергия первоначального взрыва, будет распространяться повсюду, пока, в конечном счете, не исчерпает себя.

      Таково мифическое виденье первоначального преступления, виденье искажения[14] мира в игре соблазна и кажимостей и его окончательной [definitive] иллюзорности.

      Это та форма, которую принимает тайна.

      Раньше основным вопросом философии был «Почему скорее есть нечто, чем ничто?» [Лейбниц]. Сегодня главным вопросом оказывается «Почему скорее нет ничего, СКАЧАТЬ