В Рим и обратно. Регина Лукашина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ м смысле этого слова полифоничный). Из субъективного: удивительно цепляют интонационной точностью «московские» главы, когда видишь каждый уголок, каждую улицу, вспоминаешь выбоинки на асфальте на знакомых и привычных местах – понимая при этом, что, конечно, их залатают, заделают и даже закроют плиткой, но вот сейчас, в моменте, они чётко и зримо встают перед глазами. «Мелочи, но складываются в общую картину» – это, правда, уже из «римских» сюжетов, но применимо ко всему роману.

      Исторические экскурсы органично вплетены в сюжетный ход. Юлий Цезарь, Николай Второй, Тарквиний Гордый так же естественны в романе, как и его главные герои. Героями романа становятся и места: Ватикан, Измайлово, Капитолийский холм, Устьинский мост… В романе они все живые, дышащие, пронизанные ветрами истории и современности, любви и предательства, полёта мысли и тихим замешательством, стремительностью и выжидательностью.

      А развязка… Впрочем, не будем раскрывать все карты. Надеюсь, будущий читатель уже достаточно заинтригован и с нетерпением ждёт возможности открыть первую страницу. В путь! Из Рима – и обязательно обратно. Вас ждёт увлекательнейшее путешествие с Региной Лукашиной и её героями.

      Е. В. Дзякович, доктор культурологии, профессор кафедры теории и практики общественных связей РГГУ, профессор кафедры журналистики и связей с общественностью МГЭУ

      Глава 1

      Старые знакомые, новые печали

      Москва. 23 октября, около 21.30. Устьинский мост

      …Небо казалось сгустившимся, как чернильная клякса. Сняв ладонью серый снег с перил моста, он вытер им лицо. Веки сразу защипало. Видимо, не попусту говорят, что атмосферные осадки в мегаполисе грязнее тряпки в автосервисе. Рассудок сохранил трезвость и потребовал поскорее умыться. Однако в душе от этого мальчишеского, неправильного поступка стало чуточку свежее. Там, в душе, скопился осадок той атмосферы, в которую он окунулся после выхода на федеральном телеканале своего нового сериала. Казалось бы, всё с натуры срисовано. Честный служака попал в опалу за то, что выступил против начальника, который готов глаза закрыть на ущерб государству, лишь бы не упустить заграничного инвестора. Талантливый репортёр – против главного редактора, кто мнение акционеров ставит выше фактов. А ещё молодая актриса некстати и вслух припомнила, в какой круг ада нарисованного им в великой «Божественной комедии», Данте отправил предателей… И пожилая дама, что с горькой иронией вслед отъезжающему мерседесу крикнула про тридцать сребреников. Любовь, отчаяние, безысходность, надежда. Нас можно сбить с ног, но невозможно поставить на колени. Лучше песок на зубах, чем иней на яйцах. Поэтому мы в который раз встаём, идём вперёд и побеждаем и врага, и подлость. Вот такое кино.

      Ему рассказывали, что рейтинг у сериала был огромным – от Анадыря до Серпухова телезрители выбирали именно то, что он снял. В ленту, в которую без патетических натяжек он вложил всю свою творческую силу и душу. Но на его «Горе от ума» двадцать первого века сразу, яростно и едко отозвались те, кого он до сих пор считал своими коллегами и товарищами по цеху. В социальных сетях лощёные светские дамы стали называть его зарвавшимся плебеем, кто не смеет поднимать голос на их безупречный статус. Сериал и его сценарий в их репликах характеризовался не иначе, как узнаваемыми под смайликами на месте пары букв матерными словами. Вроде «х@@ня собачья». На фуршете в честь открытия выставки Густава Климта в Музее частных коллекций с ним даже если и здоровались, то на расстоянии натянутой улыбки, но никак не за руку. И сдержанный смех сокурсника: «В каком ты звании, Серёжа?.. Не знал, не знал, надо же». «Да нет, мы должны быть ему благодарны… Предупредил вовремя, что началась охота на ведьм». И смех. Колючий, как снег в октябре.

      Он снова снял перчатку и зачерпнул свежую порцию московского льда с ограды Устьинского моста. Пусть, пусть это грязь. Зато освежает. Там, на презентации рисунков венского художника, было куда холоднее. Стужа и стылая сырость буквально обжигали лицо. А «Поцелуй» из коллекции музея «Альбертина», золотого периода мастера, так и не привезли. Зря сходил. Или не зря? Не зря. Потому, что задал себе вопрос – жалеет ли о том, что сделал? Важнее быть обласканным живыми экспонатами московского бомонда или делать то, что хочешь? Паноптикум натянутых косметологами улыбок, живущий по хронометрам ценой в бюджет Нечерноземья. В чём заключается истинная свобода художника – следовать социальному заказу или, как шеф-повар в дорогом ресторане, на блюде с поклоном подавать элите то, за что она тебя востребовала? В конечном итоге эту пачку дилемм можно было бы свести и к каноническому вопросу – любить ли себя в искусстве или искусство в себе… И для кого творить.

      Эти вопросы пришли в голову чуть позже, когда он, бросив сигарету в урну у входа в галерею, понял, что ему необходимо побыть одному. Чтобы понять – хватит ли сил, гордости и самоуважения остаться одному, если это с ним случится. Но пока от ледяного холода московского октября ему было очень не по себе. Кто им, кто обдаёт его ледяной сыростью, дал право себя называть избранными? Кто их избирал, кто им делегировал СКАЧАТЬ