Кошки не всегда молчат. Алекс Гарр

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Он часто понимал, что ему говорят, послушно ел, ходил в туалет, хотя мог сходить и под себя. Изредка он «включался», и почти становился прежним Улафом. Почти… Но подавляющую часть времени мальчик пребывал в своем мире, причем никто даже не знал, есть ли он вообще, этот мир. В такие моменты, если его испугать, или даже просто случилась неожиданность – например, пища оказалась слишком горячей, то мальчик мог впасть в истерику надолго – кричать, брыкаться, прятаться. Или же – чаще – впадал в кататоническое состояние, похожее на кому. Он забыл, или ему просто стали неинтересны все его прежние увлечения. «Овощ», называли таких людей за глаза. И, хотя «овощ» ходил, и даже порой соображал, но из жизни он выпадал совершенно.

      Начались хождения по врачам. Ездили в Дойчланд к светилам европейской медицины, а в Медицинском университете делали видеоконсилиум с докторами из Соединённых Государств.

      Светила и профессора разводили руками. У Улафа диагностировали травматическое расстройство аутического спектра, но большего сказать не могли. Сам мальчик информации тоже не добавлял. Единственная надежда, говорили врачи, на то, что растущий организм со временем преодолеет последствия электрического шока и восстановит поврежденный мозг. Но надежда была слабой.

      Ситуацию осложняло и то, что методы лечения аутизма, зарекомендовавшие себя, в случае Улафа не годились. Он продолжал ходить в свой садик неподалеку от школы Рике. Девочка отвозила туда брата, когда сама ехала на уроки.

      Родители все меньше говорили о новых разработках в области преодоления аутических синдромов. Рике было так жалко брата, что порой она ночью ревела в подушку. А утром успокаивала себя – хорошо, хоть жив остался.

      В Нордланде дети идут в первый класс в год своего шестилетия. Воспитатели садика рекомендовали оставить мальчика в подготовительной группе ещё хотя бы на год. Улучшение было маловероятно, но вдруг?..

      2

      Всё на свете было тканью.

      Не какой-то там «тканью мироздания», придуманной людьми с богатой фантазией, а обычной тканью – сотканной из цветных нитей. Если присмотреться, видно было, что нити тоже сплетены из тончайших цветных ворсинок. Цвета были столь глубоки и насыщены, что казались реальнее всего остального, и было их столько, что не сосчитать.

      Все предметы, люди, да и сам мир лежали на этой ткани, катались по ней туда-сюда. Чем тяжелей был предмет или человек, тем глубже он продавливал ткань, и тогда близлежащие предметы и люди скатывались к нему, в его углубление. Наблюдать за этим было интересней всего на свете.

      Последнее, что он помнил из прошлой жизни – старый дуб, качели, вспышка… а потом открыл глаза – и погрузился в тканевый мир цветных тягуче-быстрых нитей. И прошлое так быстро ушло, что казалось совсем ненастоящим, и вспоминать о нём не хотелось. Хотя порой оно без спроса влазило само.

      А ткань, казалось, ткала себя. Нити тянулись отовсюду, соединяя между собой ранее не связанные вещи, или вдруг обрывались, и связь пропадала.

      Сотканные из цветных светящихся нитей предметы иногда обретали СКАЧАТЬ