Что такое Аргентина, или Логика абсурда. Оксана Чернявская

Чтение книги онлайн.

      А там, за занавеской, был иной мир, в котором казалось, что люди, живущие в нем, не были в курсе дела, что на дворе двадцать первый век. По танцполу передвигались тени из прошлого: пожилые, но все еще элегантные дамы в черных платьях, которых плавно и бережно вели в танце партнеры: седые, с поблескивающими лысинами или неестественно черными набриолиненными волосами мужчины, возраст которых выдавали безнадежно устаревшие модели пиджаков с лацканами из шестидесятых. Скорее это напоминало выездную дискотеку в доме престарелых и разительно отличалось от того, что я представляла по старым аргентинским фильмам с ловеласами-сердцеедами и фатальными красотками. Хотя при умеренно развитой фантазии несложно было увидеть в этих ветхих людях героев тех фильмов, пусть и постаревших на тридцать или сорок лет. Пары танцевали щека к щеке, у женщин выражение лиц было страдальчески-упоительным, у некоторых – на грани экзальтации.

      Прервалась музыка, пары разомкнули объятия, мужчины достали белые платки и стали промокать вспотевшие лысины. Кто-то стирал следы макияжа, оставленные чрезмерно накрашенной партнершей, кто-то учтиво предлагал платок даме, чтобы та вытерла размазавшуюся с ресниц и потекшую тушь. Воздух был густым, почти что тяжелым от смеси женских и мужских духов и сигаретного дыма.

      Селия, организатор милонги и ее бессменная хозяйка на протяжении многих лет, провела меня за столик, где сидели одни женщины, и показала на единственный свободный стул: «Бьенвенида, нинья», – произнесла она. По сравнению с соседками по столу я, безусловно, была «нинья» – «деточка», впрочем, как и по моей степени осведомленности: я понятия не имела, что же теперь надо делать. Было даже приятно, ведь в России женщину в 40 лет едва ли не отпевают, а столичные глянцевые журналы изобилуют обнадеживающими заголовками и советами не сдаваться, вроде «Как найти работу, если тебе за 35», «Любовь и секс после сорока: это возможно». А тут, надо же… деточка… и слово-то какое ласковое: нинья.

      Моим соседкам по столу было за шестьдесят пять, прикинула я, а насколько далеко, мешали предположить платья с высокими разрезами, высокие каблуки и обилие больших блестящих украшений. Мой испанский не позволял вести светскую беседу, а их английского хватило только на то, чтобы спросить «откуда я» и вежливо улыбнуться, услышав, что из США. Когда я попыталась объяснить, что хоть приехала я из США, но на самом деле русская, дамы меня поняли и заулыбались более оживленно: «О, руса!» – с опять непременным «бьенвенида», но уже произнесенным с бо́льшим энтузиазмом. Русских на милонге они еще не видели, но уже стали привыкать к иностранцам, среди которых большинство составляли американки и итальянки.

      Почему-то русских здесь любят, пусть и заочно. Меня тут же взяли под опеку и, воодушевившись, стали помогать осваивать искусство кабесео – учить особому взгляду, по которому меня должны были приглашать на танец по незыблимым правилам милонги. Для меня это было странно СКАЧАТЬ