Фавориты Фортуны. Колин Маккалоу

Чтение книги онлайн.

      Затем Карбон продолжал:

      – Когда ты женился, он купил тебе этот дом, чтобы самому не путаться у вас под ногами. Но чего он не предвидел, так это одиночества – как он будет жить один после стольких лет, проведенных бок о бок с тобой. Два неразлучных холостяка! Могу представить, как он надоедал тебе и твоей жене. Так что, когда я написал и попросил его быть моим проквестором, он с готовностью согласился. Не понимаю, почему ты должен чувствовать себя виноватым, Брут. Ему нравится эта должность.

      – Спасибо, – вздохнул Брут.

      – А теперь – к делу. Что такого случилось? Почему я должен был явиться сюда?

      – Выборы. С дезертирством всеобщего друга Филиппа моральный дух в Риме упал. Никто не поведет их за собой, ни у кого не хватит смелости стать предводителем. Вот почему я подумал, что ты должен возвратиться в Рим, по крайней мере до конца выборов. Я не нахожу никого, кто годился бы сейчас на должность консула. Никто не хочет занимать важных постов, – нервно заключил Брут; он вообще был беспокойным человеком.

      – А как же Серторий?

      – Ты ведь знаешь, он наш сторонник. Я написал ему в Синуессу и просил выставить свою кандидатуру на консульских выборах, но он отказался. По двум причинам, хотя я знал лишь об одной: он все еще претор и должен ждать положенные два года, прежде чем баллотироваться в консулы. Я надеялся уговорить его. И сумел бы, будь то единственная причина. Но вторая причина достаточно веская.

      – И какова же она?

      – Он сказал, что с Римом покончено, что он отказывается быть консулом в городе, полном трусов и оппортунистов.

      – Изящно сформулировано.

      – Он заявил, что станет наместником Ближней Испании и уедет немедленно.

      – Fellator! – прорычал Карбон.

      Брут, не выносивший сквернословия, ничего не ответил. Очевидно, ему больше нечего было сказать. Некоторое время они молчали.

      Выведенная из себя Сервилия приложила глаз к затейливой решетке ставни и увидела Карбона и своего мужа сидящими за столом друг против друга. Она подумала, что они могли бы быть братьями: оба темноволосые, у обоих простые черты лица, оба невысокого роста и неидеального сложения.

      Сервилия часто спрашивала себя, почему Фортуна не наградила ее мужем с более выразительной внешностью – мужем, который засиял бы на политической арене. Она давно уже отказалась от мысли о военной карьере для Брута. Значит, это должна быть политика. Но лучшее, на что Брут оказался способен, – это дать Капуе статус римского города. Неплохая идея – определенно она спасла его трибунат от банальности! – но о Бруте никогда не будут помнить как об одном из великих народных трибунов, как о его дяде Друзе.