Тридцать третий румб. Мария Голикова

Чтение книги онлайн.

      – Вот ещё, буду я валяться, со мной всё в порядке, – огрызнулся я и встал.

      Вспомнил слова одного из старых матросов, которые услышал утром: «Как отличить настоящего моряка? В бурю он ни за что не уйдёт с палубы! Пассажиры уползут в каюты! Береговые крысы, маменькины сынки, которым нечего делать в море, тоже заберутся в койки и будут лежать зелёные! А настоящий моряк не боится ни качки, ни волн, ни ветра, он всегда наверху!» Вот мы с Франческо услышали это и договорились держаться наверху до последнего. Но не успела пройти склянка, как морская болезнь снова меня одолела.

      – Опять травишь море[17], сопляк? – бросил Луиджи, проходя мимо меня. Его, подлеца, не укачивало.

      – Это его от тебя с души воротит! – ответил за меня Франческо. Его тоже укачало, но не так сильно, как меня. Вот ведь счастливец, даже завидно.

      Но с палубы я всё-таки не ушёл. Правда, нормально соображать начал только на следующее утро. Качка вроде поутихла. Голова разламывалась, ноги плоховато держали, но уже почти не мутило – и на том спасибо. На море я старался не глядеть – мне казалось, что я лет двести не видел ничего, кроме волн, которые без конца качаются вверх-вниз. Когда я закрывал глаза, они всё равно продолжали качаться и перекатываться.

      – Как ты? – спросил я у Франческо.

      – Да вроде очухался. Думал, не спасёмся, потонем тут, всю ночь молился святому Николаю. Ночью с места сорвало пушку, начало болтать по нижней палубе, страх какой – хорошо хоть, никого не задавило… И парус унесло, матроса сбросило в море… Питера, того голландца с серьгой… Бедняга… Скорей бы уж дойти до этих островов… как их, забыл, на которые мы идём? Есть хочешь? Ребята только что сели. Горячей еды не будет, только сухари да остатки вчерашней похлёбки. Горяченького бы сейчас выпить – так нет ничего… Кок сказал, только к вечеру сготовит горячее… У нас там сыро, хоть вычерпывай…

      Франческо имел в виду наш кубрик. Боцман старался подогнать люк как можно плотнее, но всё равно в непогоду туда попадали брызги. Койки, вещи – всё было отсыревшее и холодное.