Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина. Елена Осокина

Чтение книги онлайн.

      Теперь „контрольная цифра“ дана. Мужик встал в новую позу, возмутительную, нахальную, противную. Ничто на него не может подействовать, ничто не может выбить из этой позы: ни доводы об индустриализации, ни необходимость хлеба для Красной армии, ни крымское землетрясение – ни, ни! Он встал в позу безнадежную, он говорит и в состоянии повторять тысячу, миллиард раз одно-единственное слово: „Нету-ка“ или „Нету-ти“… Слово это произносится то неуверенно, нетвердо, нараспев, то со всей твердостью и решительностью, с видом человека, который может и пойдет за него под любую убийственную гильотину… Поэтому наша публика (заготовители. – Е. О.) ищет сильнейшие средства».

      Одним из таких средств стали запреты и бойкоты. Запрет на воду означал посты у колодцев, которые решали, кому в деревне давать воду, а кому нет. Бойкот на здравствования означал запрет здороваться с бойкотируемыми. Бойкот на курение запрещал давать закурить или прикуривать. Бойкот на огонь запрещал крестьянам затапливать печь, а если хозяин ослушался, то приходили активисты и заливали ее. Бойкот на свет – забивали окна, чтобы в избе было темно. Запрещалось ходить к бойкотируемым в гости, а если нужно по делу, то брали понятых. О бойкоте предупреждал плакат на воротах: «Не ходи ко мне – я враг советской власти». Если плакат исчезал, бойкотируемого штрафовали. Его семья беспрерывно дежурила у ворот, дабы плакат не стащили. Был также запрет на посещение общественных мест: гнали из больницы, из сельсовета, детей бойкотируемого исключали из школы. А то и вообще семье бойкотируемого запрещали выходить за ограду дома. Мазали ворота и окна дегтем. Около года отделяло эти события от времени, когда Политбюро примет решение о раскулачивании и выселениях, а некоторые сельские собрания уже в заготовительную кампанию 1928/29 года постановляли отбирать землю у бойкотируемого, а самого выселять. Бывало, одна половина деревни бойкотировала другую. Допросы шли днем и ночью с единственным вопросом: «Когда будешь сдавать хлеб?»

      Среди методов хлебовыколачивания была «заготовка оркестром и фотографом». «Зажимщиков» хлеба сначала возили и показывали по деревням, затем собирали сельское собрание, сажали на высокую скамью и вызывали поодиночке в президиум, где задавали только один вопрос: «Везешь хлеб али нет?» Если да, то играли туш, фотографировали и записывали на Красную доску. Если нет, били в барабаны, не фотографировали и записывали на Черную доску. Как свидетельствуют документы, социальное давление приводило и к смертельным исходам.

      Разновидностью широко применяемых в ходе заготовок массовых допросов являлись «ударники». Крестьян, не поддававшихся уговорам сдать хлеб, держали в закрытом помещении по нескольку дней, не давали есть и спать. Кулаков обрабатывали особенно жестко. «На выучку» к кулаками посылали и строптивых середняков. Под нажимом «комиссаров», «боевых штабов», «оперативных троек» крестьяне, запертые СКАЧАТЬ