Ключи от Стамбула. Олег Игнатьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на каторгу. В полиции сплошь деспоты, преступники, мерзавцы. Дикость на каждом шагу».

      С этим утвержденьем не поспоришь: чем хуже бумага, на которой отпечатана листовка, тем больше ей веры.

      Прокламация была рассчитана на европейцев, которые обычно знать не знали и не собирались знать, что несостоятельность, недобросовестность и дикость турецких правителей дошли до такой ужасающей степени, что Ибрагим-паша, комендант Стамбула, каждый вечер напивался до бесчувствия. И как не напиваться до бесчувствия, когда экономическое состояние Турции напоминало долговую яму, из которой ей не дано было выбраться. Ни Англия, ни Франция не дали бы ей этого сделать. Даже годовой бюджет Османской империи исчислялся во франках, чтобы Наполеон III и его финансовые олигархи не путались в подсчётах своих прибылей: на один вложенный в экономику Турции франк они получали не менее ста. Но желали, конечно же, большего.

      Объявив Черное море нейтральным, запретив России иметь черноморский флот и арсеналы в портах, Англия и Франция поставили Россию в крайне унизительное положение, мириться с которым Николай Павлович не собирался, как того и требовал Александр II, напутствуя Игнатьева перед его отъездом в Турцию.

      – Решай на месте, что для нас сейчас важнее: дружба с Францией, как утверждает Горчаков, или дружба с Турцией, чтобы получить доступ в проливы.

      Игнатьев ратовал за дружбу с Турцией.

      В голове его стал созревать великий замысел, как сделать так, чтобы «сугра» – священная печать османов, имевшая сходство с оттиском ладони и заменявшая на правительственных бумагах Порты государственный герб, в центре которого арабской вязью было начертано имя: Абд-уль-Азиз, легла на будущий договор о добрососедстве и сотрудничестве между Россией и Турцией.

      Великий замысел, великий. Но он и обуза немалая, которая сопряжена с предельно строгим отношением к себе и к тем, от кого хоть в мало-мальской доле зависит осуществление столь трудного значительного дела.

      Дипломатия не танец восточных монахов – добровольных мучеников ислама, и не игра в кости, столь любимая магометанами, она – умение найти своё в чужом. Она не терпит принцип: либо-либо. Либо успех, либо провал. Если помнить о том, что в конфликте намерений между ним, русским посланником при Константинопольском дворе и самим этим двором, между ним и остальными дипломатами, важную роль будет играть среда, он должен изучить её до мелочей. А коли так, – мысленно набрасывал план своих действий Николай Павлович, – я должен буду изучить характеры своих коллег, приятелей и недругов, турок, славян, иудеев, православных и католиков, безбожников и протестантов, чистых и нечистых, а прежде всего, своенравную натуру падишаха. Распознать в той мере, в какой это возможно будет сделать не кому-нибудь, а именно ему, защитнику российских интересов на Востоке. И какие бы подножки не ставила ему судьба или же смена политических событий, он должен будет действовать по принципу: «Взялся за гуж…». СКАЧАТЬ