Возвращение в Пустов. Андрей Кокоулин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ номер в гостинице, двухместный. Если вам негде жить… Это было бы замечательно, если б вы поселились вместе со мной!

      – У меня есть, где жить, – сказал Шумер.

      – Я серьезно, – горячо заверил его мужчина с «дипломатом». – У меня забронировано на две недели.

      – Я тоже.

      На мгновение закрыв глаза, Шумер воссоздал в памяти старый двухэтажный дом, потрескавшуюся штукатурку, неряшливую побелку стен, электрические провода на фарфоровых «роликах», пролет деревянной лестницы к деревянной двери.

      Там, за дверью – его квартира.

      Старенькие обои. Пожелтевшие. Какой на них был узор, уже и не видится так ясно. Кажется, какие-то голубенькие лепестки в ромбиках золоченых пересекающихся линий. Угол ободран и аккуратно подклеен. У самого входа – тумбочка, в ящичек которой складывали ключи и носовые платки. Нынешняя тумбочка, темного дерева, – третья или даже четвертая инкарнация. Первая имела аптечный белый цвет. Вешалка и антресоли. Наверху – шапки. Рыжая, лисья – женская, мужская меховая «ушанка», кожаный шлем с очками-консервами и шляпа-канотье, потерявшая товарный вид.

      Половичок упирается в простенок. Третья справа половица скрипит, если на ней прыгнуть. Простенок занят отрывным календарем и часами-ходиками. Из-за старого комода выглядывает зеркало, бог его знает откуда притащенное. Оно целиковое, от пола до потолка, в тяжелой деревянной раме, выкрашенной коричневой краской.

      От зеркала пахнет клопами. А, может, морилкой. В детстве оно притягивало Шумера. Зеркало, видимо, было бракованным и часто искажало пропорции в него глядящего. Однажды оно здорово испугало его, отразив голову желтоватым, вспухшим на тоненькой шее пузырем. Бам-м! – и лопнет.

      По коридору налево находятся кухня и кладовка. Кухня совсем крохотная, но с печью. Зато кладовка – вполовину кухни. В другом конце – три комнаты, и одна из них сквозная. В ответвлении – туалет.

      Обои везде одинаковые, голубенькие лепестки. Только в сквозной, где жил отцов брат, старший, полно плакатов. Боярский. Пугачева. «Верасы». Патлатые парни с гитарами в рубашках с отрытым воротом и в брюках-клеш. Не «Битлз», нет, не «Битлз».

      Старенькая мебель, матерчатые диваны, кровати с железными спинками, журнальный столик, торшер, серванты светлый и темный, разведенные по разным комнатам. Гравюры. На них олень, город на берегу реки, девушка с кувшином.

      Вязаные салфетки на подушках, на стульях, на радиоле.

      Из кухни тянет выпечкой. Там поспевают шаньги. Еще чуть-чуть – и можно будет сесть за стол, подставить чашку под самовар и получить из рук бабушки большое блюдце, полное обмазанных сливочным маслом безумно вкусных шанег.

      Шумер не помнил их вкуса, помнил, как было горячо, и как боязливо он трогал пальцами сдобный бок – не обжечься бы.

      Он, наверное, едва не воплотил этот дом – двухэтажный призрак мелькнул за вагонным стеклом, рассыпавшись быстрее запоздалого поворота головы. Шумеру вдруг подумалось: а что если бы дом возник и остался? Привет из прошлого в сотне метров от железнодорожной СКАЧАТЬ