фаланга сомкнула ряды и, прикрываясь щитами, стала медленно отступать. Прием этот был отработан еще в боях с фракийцами. Афиняне с криками «Погоним их до сердца Македонии» бросились вперед. Когда атакующее войско расстроило ряды и вышло на равнину, Филипп бросил фалангу в наступление. Упав духом, большинство греков бежало. Бежал и знаменитый афинский оратор и политик Демосфен, усилиями которого была организована антимакедонская коалиция греческих городов. Все более широкое использование наемников во время и после Пелопоннесской войны подорвало мощь городов-государств, обезоружив их граждан и отдав их безопасность в руки людей, которые не чувствовали никаких обязательств перед городами. Другим следствием бесконечных войн было возникновение городской плутократии и обеднение населения – то есть появление антагонистических классов, которое подрывало единство городов. В Афинах следствия этих перемен были описаны Платоном: «В демократическом государстве нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют, или соблюдать, подобно другим, условия мира, если ты мира не жаждешь» [259]. Персия, уже проиграв грекам на поле боя, взяла реванш, натравливая греческие города друг на друга и тем ослабляя их все. Они вернули себе греческие города Малой Азии. Уничтожив следствия греческих побед. Это было очень похоже на действия Цзинь в Великой степи. Не имея возможности открыто вторгнуться туда своими армиями… они – ну, в общем, делали то же самое. Наконец, у греков появился свой идеолог единения и похода в Персию. И он поддержал именно Филиппа с его македонцами. Из-за того, что между городами-государствами постоянно тлела междоусобная вражда, а их политика определялась эмоциональными выступлениями в Совете, Филипп, искусный в ведении войны и последовательный в проведении внешней политики, сумел превратить Македонию из темного варварского государства в ведущую мощную державу. Настолько велики были его достижения, что в год его триумфа Исократ, к этому времени уже девяностолетний старец [260], обратился к тезисам своего «Панегирика» 380 г. до н.э. и в «Филиппике» предложил Филиппу общую Панэллинскую программу. «Мы воюем друг с другом из-за пустяков», – писал он и добавлял, что для Эллады нет иного пути жить в мире, «кроме желания ведущих государств… перенести войну в Азию. Поэтому, – продолжал он, – я намереваюсь посоветовать тебе стать хранителем гармонии в Элладе и вождем военной экспедиции против варваров (то есть персов). Употреби убеждение в одних случаях и примени силу в других; однако те, кто мыслит трезво, не должны начинать войны в стране персов, пока кто-нибудь не замирит эллинов и не заставит отказаться от их теперешней глупости». Исократ иронически отзывался о кажущемся могуществе персов [261]. Исократ полагает: чтобы завоевать Персию, Филиппу следует сначала освободить покоренные ионийские города: «Обещай им свободу, и пусть
СКАЧАТЬ
