Уникальная картина мира индивида и ее отображение на тексты: на примере текстов людей, совершивших ряд суицидальных попыток. Марина Новикова-Грунд

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ одиноко, я выбегаю на террасу. Терраса залита солнечным светом. На скатерти дрожат прозрачные зеленые тени листьев дикого винограда, увивающих окна. Пахнет свежесмолотым кофе и яичницей с колбасой – видимо, дедушка только что уехал на работу… Там на столе стоит огромная коробка. Из нее вынимают куклу. Она очень большая, больше меня. Если ее водить за ручку, она «ходит». У меня не получается, я стою рядом и смотрю, как это делают взрослые. Мне очень интересно, я воспринимаю это как настоящее приключение.

      В ее же псевдовоспоминании повторен сюжет о кукле, но от лица ребенка с патологией. В сущности, студентка предпринимает насмешливую и демонстративную попытку доказать идею Канта о трансцендентности воображения:

      Через две огромные, страшные, пустые, холодные комнаты, где я чувствую себя одиноко, я выбегаю на террасу… Там на столе стоит огромная коробка, которой я сразу пугаюсь. Из нее вынимают очень страшную куклу. Она очень большая, больше меня и похожа на злого персонажа из мультфильма. Если ее водить за ручку, она «ходит». У нее злобная фарфоровая морда и холодные ручки. У меня не получается, я стою рядом и смотрю, как это делают взрослые, и мне скучно и одиноко. Наконец, я догадываюсь, что делать с этой куклой. Я отламываю ее ручку и долго играю с этой холодной ручкой одна в пустой, огромной комнате. Мне страшно, и поэтому интересно.

      Прорвавшаяся сквозь эпатаж «дозволенность» заключается в том, что «настоящая я» не позволила себе испытывать постоянный страх, тоску и одиночество, и вот она студентка факультета психологии, в ее истинном воспоминании содержатся многочисленные ремарки с позиции взрослого. Вымышленная девочка разрешила себе – или не сумела побороть – эти эмоции, и поэтому в ее псевдовоспоминании нет позиции взрослого, она и до сих пор в одиночестве играет с холодной ручкой куклы: у нее нет «моего настоящего». Однако общее между истинным протагонистом и псевдопротагонистом проступает в повторяющемся в обоих текстах кластере огромный-холодный-страшный-одиноко. Эмоции, испытанные псевдопротагонистом, хорошо знакомы, но «не дозволены» протагонисту истинному.

      В другой паре текстов представлено истинное воспоминание об игре в снежки, где протагонист, причинив в игре боль другому мальчику, испытывает восторг и злорадство, которое озадачивает и ужасает его в его нынешнем, взрослом состоянии: Сейчас мне страшно подумать, что я был способен на такую злобу. Неужели это до сих пор во мне? В его псевдовоспоминании псевдопротагонист злобно и жестоко избивает слабого мальчика, испытывая лишь желание бить еще и еще. Позиции нынешнего взрослого во втором тексте нет по тем же причинам: «Я истинный» осознал и обуздал свою агрессию, и сейчас Я сижу здесь, в аудитории и изучаю психологию, в то время как псевдопротагонист не справился со своей деструктивностью, и сейчас он где? – В тюрьме? В банде? Погиб? Такие примеры «дозволенности» можно множить и множить. Отметим лишь два момента.

      Конец СКАЧАТЬ