Черный квадрат (сборник). Казимир Малевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ глины, дерева отрубилось то сокровенное, что лежит в пустых формах виденных скульптур.

* * *

      Жизнь не создала для поэта слова, специально для его поэтического творчества, и он сам не позаботился об этом.

      Предметы родили слова, или слово родило предмет, а утилитарный разум приспособил их к своему обиходу, он был большим работником и, пожалуй, главным в создании себе знаков для своего удобства.

      Поэт пользуется всеми словами и в свою очередь хочет их приспособить к своему переживанию, к чему-то такому, что, может быть, ничего не имеет ни с какой вещью и словом, если я скажу «плачу» – разве можно исчерпать в слове «плачу» все. Если я скажу «тоскую» – тоже. Все слова есть отличительные знаки, и только. Но если слышу стон – я в нем не вижу и не слышу никакой определенной формы. Я принимаю боль, у которой свой язык – стон, и в стоне не слышу слова. Я целиком слышу, что чувствует, что терпит, нежели напишу «стонет». И сам стонущий больше облегчает себя в стоне, нежели говорит, что болит. Ибо «болит» есть добавочное, пояснительное о стоне, о его причине.

      Поэт даже не поступает так, как живописец и скульптор. Он не возвращает полученное от форм природы – природе. Ибо природа получила одежду разумом, он ее одел для отличия, все тончайшие ее отростки, в обувь, платье, качество и т. д.

      И поэт говорит лишь через одежду об одежде, о тех отличительных знаках, которые нужны разуму, его гастрономии, его ломбарду.

      Для поэта не всегда солнце бывает солнцем, луна – луною, звезды – звездами. Поэт может перемешать все названия по-своему. Ведь может сказать, что потухло солнце.

      Но с точки разума оно вовсе не потухло, а зашло.

      Пользуясь совсем неподходящими средствами – в поэте тоска, и почти на редкость бывают стихотворения, где бы поэт не плакал, не тосковал о невозможности передать то, что хотел сказать о природе, ибо хотел говорить о природе, а говорит в стихотворении об одежде, о слове. А она хотя и сшита хорошо, но все же не то тело, о котором хотелось говорить.

      Еще впуталась «она», «любовь», «Венера» – с ней поэт совсем закис, застонал и ищет спасения в смерти.

* * *

      Поэту присущи ритм и темп, и для него нет грамматики, нет слов, ибо поэту говорят, что мысль изречения есть ложь, но я бы сказал, что мысли еще присущи слова, а есть еще нечто, тоньше мысли, и легче, и гибче. Вот это изречь уже не только что ложно, но даже совсем передать словами нельзя.

      Это «нечто» каждый поэт и цветописец-музыкант чувствует и стремится выразить, но когда соберется выражать, то из этого тонкого, легкого, гибкого – получается «она», «любовь», «Венера», «Аполлон», «наяды» и т. д. Не пух, а уже тяжеловесный матрац со всеми его особенностями.

      Ритм поэты чувствуют, но силу его, силу своего настоящего употребляют как спаивающее средство. Себя обкладывают предметами, подчищая их, подтачивая или просто подбирая друг к другу, и спаивают, связывают ритмом.

      Самое подбирание и составление форм в темпе и ритме есть характерность, СКАЧАТЬ