Черный квадрат (сборник). Казимир Малевич

Чтение книги онлайн.

      Много говорят о гениальности всего старинного; да, оно гениально постольку, поскольку самобытно времени и составляет силуэт к будущему.

      Но и мы не менее гениальны. Наш телефон, телеграф, пути сообщения, наш кубизм, футуризм – гениальность нашего времени. И как старое не может жить в новом, так и новое не может жить в старом.

      Но принято ругать новое и восхвалять старое, и мы должны бросить эту привычку, наше поколение должно и в этом случае выйти и принять в своей стране пророков, ибо, пока они живы, могут поделиться собою. Не ждать, пока умрут, и тогда разговаривать с трупом.

      Так у нас было до сих пор, но пусть этого не будет.

      Совершилась огромная поступь в живописном, цветовом искусстве, переворот в музыке, поэзии, науке, механике.

      Но лишь в архитектуре стоит мертвая палочка; архитекторы, как калеки, до сих пор ходят на греческих колонках, как на костылях.

      Без старинки ни шагу: что бы ни случилось, сейчас зовут за советом няню. Она оденет их в старые кокошники, душегрейки, даст по колонке, немного акантикового листа, и милая компания путается, как ряженые под Новый год, среди трамваев, моторов, аэропланов.

      Вот вам наглядный образец у нас в Москве. Постройка Казанского вокзала – где, как не здесь, можно создать памятник нашего века? Но разве понятна была задача, разве архитектор уяснил себе вокзал? Вокзал – дверь, тоннель, первый пульс, дыхание города, отверстие живой вены, трепещущее сердце.

      Туда, как метеоры, летят железные двенадцатиколесные экспрессы: одни вбегают в гортань железобетонного горла, другие убегают из пасти города, унося с собою множество людей, которые, как вибрионы, мечутся в организме вокзала и вагонов.

      Свистки, лязг, стон паровозов, тяжелое дыхание, как вулкан, бросает вздохи паровоз, пар среди упругих стропил рассекает свою легкость. Рельсы, семафоры, звонки, цветные сигналы, горы чемоданов, носильщики, мчатся извозчики…

      Комок, узел, связанный временем жизни.

      И вдруг кипучий ключ кричащей скорости секунд покрывается крышей новгородского или ярославского старого монастыря.

      И паровозам стыдно; они будут краснеть, въезжая в богадельню. Не знаю, кто будет расписывать стены, но думается, что будут выбраны художники, как всегда, неподходящие. Должно быть, Лансере и Рерих не избегнут участи. Один распишет фавнов, наяд, бахусов; другой – доисторические виды земли закончит медведями и пастухами. Это должно связать архитектурное с живописью в гармонию. Паровоз с наядой, бахус и фонарь электрический, фавн – начальник станции, телефонная трубка. Медведь и семафор. Удивительный концерт. И еще упрекают футуризм в нелогичности.

      Мир мяса и кости ушел в предание старого ареопага. Ему на смену пришел мир бетона, железа. Железомашинно-бетонные мышцы уже двигают наш обновляющийся мир. Мы молодость XX века, среди бетона, железа, машин, в паутине электрических проводов будем печатью СКАЧАТЬ