Дорога на Астапово. Владимир Березин

Чтение книги онлайн.

      Вся русская литература парна, она всегда двоится: Маяковский – Есенин, Толстой – Достоевский… Никому, впрочем, нет дела до того, как было на самом деле, а про Достоевского я было начал рассказывать.

      А как рассказал про Достоевского Архитектору, так тот посмотрел на меня пристально и спросил про Солженицына.

      Тут я вспомнил другой разговор с одним Профессором, что учил меня литературе и тоже говорил о неразрывности пары Шолохов – Солженицын.

      – Многие этого не понимают, – вещал он. – Ты писатель, а не понимаешь смысла существования Шолохова и Солженицына в литературе. А может, именно поэтому и не понимаешь.

      – Чё? – Я не сдавался.

      – Ничё. (Профессор часто бывал нетрезв, и не только в коридорах моего литературного техникума, но и на лекциях.) Дело в том, что вся жизнь Солженицына была посвящена противоборству с Шолоховым. Ещё с тех пор, когда он читал его в первый раз, и потом.

      Потом, когда Шолохов ехал мимо Солженицына за шторками лакированного лимузина по дороге в Переделкино, а Солженицын клал кирпичи в своём арестантском бушлате. И потом, когда Солженицыну не дали Ленинскую премию, а Шолохов был давно в этих премиях, как в пуговицах. И когда Солженицына выслали, а Шолохов всё ездил в своём лимузине, и ему было всё пофигу. Шолохов жил себе и жил и даже не писал ничего. Но при этом он оставался главным советским писателем, потому что «Тихий Дон» – великая книга, а прочие советские писатели давно перемёрли. И Шолохова проходили в школе – правда, другой роман, но всё равно. Из года в год миллионы детей выводили, от старания высунув набок языки: «Образ новой жизни в романе Михаила Шолохова…»

      Что было с этим делать – непонятно.

      Один знакомый стал упрекать Солженицына в том, что он хочет стать вторым Толстым, отрастил себе толстовскую бороду и подбривает лоб, чтобы больше походить на зеркало русской революции. Глупец! Что Толстой! Шолохов – вот кто занимал мысли Солженицына. На фоне существования Шолохова всё остальное было мелкими неприятностями. Чекисты – надоедливыми мухами, Брежнев – дураком-петрушкой. Высылка – загранкомандировкой, а слежка – общественным вниманием.

      Можно было помогать всяким людям, что доказывали неподлинность «Тихого Дона». Неподлинность, которая как бы отменяла ценность и романа, и самого Шолохова.

      Солженицын нанял дюжину авторов, что распространяли слухи о прикованном в подвале Шолохова скелете белого офицера, о Булгакове и Платонове, что хватились своих рукописей, а обнаружили их в знаменитой книге.

      И тут ему наконец дали Нобелёвскую премию. Понадобилось пять лет, чтобы наверстать этот разрыв между ними, но это ему удалось!

      Но это всё не было то – нужно было иметь замещающую «Тихий Дон» книгу, где лязгают друг о друга колеса и шестеренки революции. И Солженицын всё писал свой огромный роман, с ужасом понимая, что никто его читать не будет. Никто не продерётся СКАЧАТЬ