Де Бюсси. Анатолий Матвиенко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ опьями, топорами и просто рогатинами. Разумнее всего было, не вступая в переговоры, развернуться и броситься наутек прямо через них, пока эти нестроевые воины не сомкнули ряды, крушить им головы копытами лошадей, рубить саблей направо и налево…

      – С кем имею честь? – тем временем осведомился мой спутник. В его голосе не чувствовалось ни малейшего желания удрать. – Кто преградил путь крулю Речи Посполитой?

      Разогревшись от скачки, он распахнул меховой плащ. На малиновом бархате камзола блеснула массивная золотая цепь с тяжелым католическим крестом, украшенным драгоценными каменьями. Породистое лицо с тонкими усиками не выражало ничего, кроме презрения. Мой друг выглядел особой королевской крови. Всем известно – выливать ее на снег чревато последствиями.

      – Под католика вырядился, гугенотский пес! Все французы – поганые еретики! – долетело из польских рядов. Возмутился представительный пан в лисьей шапке, он точно из шляхты, простолюдинам на течения в христианстве плевать.

      Их язык понимаю скверно, но один из четверых благородных, выехавший на пяток шагов, сносно заговорил по-французски. Речь его мне совершенно не понравилась.

      – Ваша светлость, избрание вас королем было ошибкой шляхты, поддавшейся на уговоры гугенота Монлюка. Я, маршалок Михаил Чарторыйский, намерен эту ошибку исправить. – Он выдержал торжественный тон, но его гнедая кобылка вдруг взвилась на дыбы, здорово испортив впечатление: выходит, поляк толком не смог совладать даже с лошадью, однако пыжился изменить европейскую политику. – Если вы – человек чести, предлагаю спешиться и скрестить шпаги!

      В случае отказа принять вызов они всем скопом бросятся на нас, это понятно и без дальнейших угроз. То, что половина польских ополченцев непременно сложит головы, Чарторыйский, думаю, в расчет не принял, упиваясь плодами своего хамства.

      Мой спутник вскипел праведным гневом: обращение «ваша светлость» вместо «сир» или хотя бы «ваше высочество» унизило всех Валуа, Генрих Анжуйский – не только приглашенный посполитый король, но и родной брат короля Франции. Унижает это и всех нас – направляющихся в Польшу французских дворян. А уж высказанное публично сомнение в чести исключило возможность примирения. От деланой невозмутимости ничего не осталось, теперь рядом со мной скрипел зубами хищник, готовый сорваться с тонкой узды цивилизованности.

      Оскорбленный, он спрыгнул с коня, отдав слуге меховой плащ и дорогие, но слишком уж тяжелые побрякушки.

      Польский задира тоже скинул кафтан, вручил слуге ножны от сабли и булаву-шестопер. Он встал перед нами, поигрывая клинком и не зная, что ему уготована схватка не с герцогом Анжуйским, интригами Екатерины Медичи приглашенным на краковский трон, а с Шико – первым фехтовальщиком Франции и, по совместительству, королевским шутом. Иначе наверняка бы не испытывал судьбу и сказал своей своре «фас».

      Жить поляку осталось всего ничего, я заранее был уверен, что ранением дело не кончится, такая дерзость наказывается смертью, наглядной для наших врагов. Но устрашение врагов – в перспективе, а сейчас, в глухом заснеженном лесу, меня терзала мысль: по окончании их дуэли целая толпа бросится в атаку, затаптывая нас массой.

      Мне импонировал несколько иной сценарий, к нему и приступил. Матильда покорно попятилась, повинуясь натянутым поводьям. Пока внимание приковано к дуэлянтам, на меня никто не глядел, а напрасно! В ближнем бою привыкли полагаться на холодное оружие, пистолеты пока приготовишь… Но сейчас как раз возникла подходящая пауза, чтобы подсыпать порох на полки и взвести курки. Да и пистолеты у меня не совсем обычные, они с нарезными стволами и загодя вставленными пулями. Спешившись, я по дуге прокрался к Чарторыйскому, удерживая руки за спиной. У меня на боку – кавалерийская сабля, она сподручнее в сутолоке, чем изящная, смертоносная, но слишком уж хрупкая шпага.

      Вот только бы унять нервную дрожь, охватившую тело от возбуждения. Минута – и все решится, выстоим или погибнем… Я никогда не жаждал крови, но коль кто-то другой взял на себя смелость судить – жить мне или умереть, пусть пеняет на себя.

      – Имею честь атаковать вас! – поляк выписал витиеватый жест клинком, но не успел даже принять стойку, как раздался первый мой выстрел.

      На узкой дороге между соснами бабахнуло, как в театральном зале – весьма громко. От грохота пальбы, главное – неожиданного, лошади испуганно бросились в сторону, в рядах пеших воцарилось замешательство. Теперь надо было дождаться, когда дворянин, брюзжавший про гугенотов, усмирит своего коня и превратится в легкую мишень… Есть! Пуля опрокинула его на круп, конь встал на дыбы, пан сполз на снег.

      Не ждали? Не думали, что французские дворяне столь дерзко отбросят дуэльный этикет? Ошиблись, панове! Вы устроили ловушку вами же приглашенному королю! То есть первыми вывели схватку за пределы законов и приличий, тем самым освободили меня от условностей, к тому же и без того не слишком условности чтущего.

      Разрядив СКАЧАТЬ