Как было и как вспомнилось. Шесть вечеров с Игорем Шайтановым. Отсутствует

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ достоин своего арзамасского прозвища – Ахилл, хотя и в шутку ему данного, за непоседливость – по сходству с быстроногим греком и одновременно за малый рост и хрупкое телосложение: «Ах-хилл!»

      Легкости, звучной и гибкой мысли искал он в русском языке, временами отчаиваясь ее добиться: «И язык-то сам по себе плоховат, грубенек, пахнет татарщиной. Что за ы? Что за щ, что за ш, ший, щий, при, тры? О варвары! А писатели? Но бог с ними! Извини, что я сержусь на русский народ и его наречие. Я сию минуту читал Ариоста, дышал чистым воздухом Флоренции, наслаждался музыкальными звуками авзонийского языка…»

      Письмо к Н. Гнедичу, едва ли не самому близкому батюшковскому другу, написано в конце 1811 года. К этому времени Батюшков уже участвовал в войне, получил ранение, но еще впереди для него и для всей русской армии – победоносный поход по Европе, закончившийся в Париже. Важный для русского самосознания исторический опыт, приобретя который Батюшков и о языке скажет иначе: «Каждый язык имеет свое словосочетание, свою гармонию, и странно было бы русскому, или италианцу, или англичанину писать для французского уха, и наоборот. Гармония, мужественная гармония не всегда прибегает к плавности».

      Мужественнее и совершеннее зазвучит и гармония батюшковского стиха, в котором отзовется гордость победителя, заговорившего в тишине после битвы, заговорившего с уверенностью, что его слово, спокойное и торжественное, будет услышано:

      И час судьбы настал! Мы здесь, сыны снегов,

      Под знаменем Москвы с свободой и громами!..

      Стеклись с морей, покрытых льдами,

      От струй полуденных, от Каспия валов.

      От волн Улей и Байкала,

      От Волги, Дона и Днепра,

      От града нашего Петра,

      С вершин Кавказа и Урала!..

      Стеклись, нагрянули за честь твоих граждан.

      За честь твердынь, и сел, и нив опустошенных,

      И берегов благословенных,

      Где расцвело в тиши блаженство россиян…

      Какая поэзия в перечислении географических имен, поэзия, рождающаяся от того, что география на наших глазах одухотворяется историей, и Россия, бывшая до тех пор для Европы чужим и странным именем, за которым скрылись безграничные дикие пространства, вдруг явилась в самом сердце цивилизованного мира победителем, гордым и великодушным. Исторически – сбывалось то, что начал Петр. Поэтически – завершалось то, что предсказал восторг ломоносовских од, одухотворенный верой в будущее России, впервые наполнивший ее имя поэзией. Если же перевести взгляд с прошлого в будущее, уже готовое наступить, то вполне уместно вспомнить слова Белинского о Батюшкове: «Это еще не пушкинские стихи; но после них уже надо было ожидать не других каких-нибудь, а пушкинских…» И даже более того – зрелого Пушкина, автора «Полтавы» и «Медного всадника».

      Каково же место Батюшкова в русской литературе, кто он в терминах историко-литературных? Сентименталист, романтик или кто-то СКАЧАТЬ