Про золотую рыбку (сборник). Андрей Киров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – гибрид автомобильного сиденья и тапира, отличающееся от последнего узкотрубными дюралевыми ножками и жёстким сиденьем из кожзаменителя. Узкие, высокие шкафчики-пеналы из прессованных опилок, где у нас находилась рабочая одежда, повалены на земляной пол; одежда, вывалившись из шкафчиков, лежала в пыли и, как мне показалось, слабо шевелилась матерчатой массой, словно в ней кишели микроорганизмы, размножившиеся в техносмазках, промышленных маслах и жидкостях, жирно пропитавших робу.

      В правом от газового котла углу кучей ржавели металлические части и детали водораспределительной и теплообеспечивающей жизнь заводских коммуникаций систем: задвижки, вентиля, газовые горелки с отработанным сроком эксплуатации, шарикоподшипники и прочий окисляющийся, ржавеющий железный неликвид.

      И на самом верху этой кучи, в полусогнутой позе, раскинув руки в стороны, словно в безнадёжной попытке обхватить эту железную свалку, лежал в замазученной спецовке и кирзовых сапогах какой-то работяга. Посреди помещения криво стоял стол, за которым мы обычно ещё и обедали, будто его специально сдёрнули со своего места у стены, под бойлерными трубами. На столе бардак: пластмассовая бутыль – полторашка, заполненная на четверть какой-то светлой жидкостью (как потом выяснилось, спиртом, разбавленным водой из-под крана: его в основном и пили на заводе некодированные работяги, поставляемым на предприятие одним предприимчивым молодым человеком по каким-то таким секретным, одному папе римскому известным каналам, что даже прожжённые контрабандисты могли бы ему позавидовать), жестяная банка из-под кильки с горкой окурков, надорванная пустая пачка «Примы» с высыпавшимся табаком, кусок ржаного хлеба с кружком варёной колбасы на замасленной газете. И гранёный стакан советской закалки с раскисшим в нём бычком бесфильтровой сигареты.

      «Неплохо парни отметили окончание рабочей недели», – подумал я, подошёл к лежавшему трупом и мало чем от него отличавшемуся работяге, приподнял за шкибот спецовки и, убедившись, что это наш слесарь Санька – тридцатилетний разведённый мужик, несидевший и некодированный, и что он спит, а не отбросил копыта, и его как одинокого с некоторых пор работника (жена бросила полгода назад; живут в деревне – три километра по Забалуйскому тракту от завода) не погрузит на тележку спецбригада и не отвезёт в яму с гашёной известью. (Надо отметить, что туда, по письменному приказу директора, возили только одиноких работяг, «склеивших ласты»[12] от перепоя или отравления плохим спиртом, поставляемым в завод тем молчелом, о каком я написал выше, как и попавших на проходной под удар электротоком). За теми же парнями, которые умерли на заводе внезапно, но у них были родственники – жёны или какие другие амплифайеры, и они приезжали после выяснения обстоятельств, но, правда, не за всеми: некоторые жены у сильно пьющих заводчан, если с ними случалась трагедия на заводе, отвечали по телефону, когда им звонили из конторы предприятия, дескать, ваш Вася «загнул лыжи»СКАЧАТЬ