Потерявшие солнце. Максим Есаулов

Чтение книги онлайн.

      – «Дыхание локомотива». Эта песня разворачивает мне легкие и пробуждает мозг. Почему ты не любишь «Джетро Талл»?

      – Мне он кажется скучным.

      – Но тебе же нравится «Аквариум», а по музыке они похожи. Особенно в начале.

      – У Гребенщикова мне нравятся слова.

      – Слова – лишь способ выражения сердца через мозг. Музыку воспринимают грудью, дыханием.

      – Я предпочитаю осознавать ее головой.

      – В этом твоя беда: ты пытаешься обдумать то, что сердце уже решило.

      – Китаец, я встретил его вчера.

      – И прошел мимо?

      – Нет, пытался его взять, но опоздал.

      Китаец встал и, подойдя к старому громадному буфету, достал банку «Нескафе»:

      – Будешь?

      Антон кивнул и улыбнулся:

      – Я всегда думаю, что, как истинный китаец, ты должен пить чай и есть рис.

      – Внешние формы не меняют сути. Я люблю пиво, соленые огурцы и копченую колбасу. Китай – он здесь. – Китаец постучал чайной ложечкой себе по лбу и достал чашки.

      Антон пододвинул табуретку к круглому столу в углу. Комната была большой, светлой и чистой, с высоченными потолками. Пользуясь этим, Китаец смастерил из обожженных досок антресоль, где устроил себе спальню. Внизу была гостиная со старой, но добротной мебелью пятидесятых-шестидесятых годов, новеньким японским телевизором и стереосистемой. В дальнем углу находилась дверь в девятиметровую комнатенку – Маринкин будуар. Главной достопримечательностью жилья являлось огромное арочное окно во всю стену, с дверью, ведущей на гигантский балкон, образованный крышей массивного эркера. Сейчас под проливным дождем на нем мокли три плетеных стула, под одним из которых спряталась откуда-то проникшая рыжая кошка.

      Китаец отпил кофе.

      – Как голова?

      – Вспышками, но тяжело.

      – Мучают сны и воспоминания?

      Антон поднял глаза.

      – Откуда ты всегда все знаешь?

      Китаец смотрел в окно, поверх затянутых дождевой пеленой крыш:

      – Все знает только ОН. Я просто делаю выводы из того, что знаю, и прогнозирую, точнее, пытаюсь прогнозировать. Когда мы забрали тебя из больницы, твой мозг был доверху заполнен смесью страха, стыда и опустошенности. Причем страх и стыд были особого рода – их породило бессилие. Ничто не разрушает человека внутри так, как бессилие. Страх от нападения дикого зверя скоро пройдет, и ты можешь не испугаться, если это повторится. Но, если при тебе будут кого-нибудь мучить, лишив тебя возможности вмешаться, ты никогда этого не забудешь и будешь всегда испытывать ужас от одного осознания, что это может произойти снова. Так же и со стыдом. Тебе всегда будет стыдно, что ты жив и ничего не изменил. Пусть это даже было невозможно, но убедить себя – всегда труднее, чем других. На войне говорят, что умереть не страшно – страшно выжить.

      Он СКАЧАТЬ