Доля ангелов (сборник). Дмитрий Исакжанов

Чтение книги онлайн.

      – Кто это был?

      – Это?.. Это… Миша.

      – А кто такой Миша?

      – Да знакомый. Мы с ним у подруги познакомились. Так, ничего особенного. Теперь вот названивает…

      И выключила телефон. Потом я обратил внимание – она всегда выключала на мобильнике звук. Была все время напряжена и никогда не делала двух вещей, сколько я ни пытался ее увлечь: не строила планов о нашем будущем и не интересовалась моим прошлым. Но если с обсуждением будущего я просто решил повременить, решив, что если эти планы просто осуществлять, даже по чуть-чуть, то это будет уже хорошо, а что-то грандиозное мы все равно пока сделать не можем, – так что пусть текут себе мелкой струйкой небольшие насущные дела, то, попытавшись несколько раз рассказать ей о себе и не заметив с ее стороны ни малейшего интереса, ни малейшего сочувствия, я почувствовал себя как сумасшедший, который на первом же свидании в парке пытается снять с себя штаны.

      Я не мог понять ее поступков: писать, звонить в три часа ночи – что это? Это любовь, о которой она постоянно твердила мне, даже не утруждая себя посмотреть: который сейчас час?

      Среди ночи я просыпался от того, что рядом, на уровне глаз, экран телефона вдруг начинал сиять небесно-голубым светом, и сквозь него слепые глаза ловили проступающие строчки: «Забери меня отсюда, я уже не могу без тебя». И, выхватив стилус, я тыкал, тыкал в буквы, словно давил тараканов, стискивая челюсти и чувствуя, как вздрагивает диафрагма: «Скоро уже. Еще чуть-чуть».

      Или это равнодушие, или мелкая бабская месть, или неумение строить отношения? Когда день, два, три она не выходила на связь и не отвечала мне. Впрочем, начиналось все с часов. Тогда, когда мы считали каждую минуту…

      О себе она рассказывала мало. Если время жизни человека уподобить морю, растворившему в себе соль его пота и слез, как все другие моря, то островами в нем будут события такие, появление которых предчувствуешь задолго до наступления, и помнишь даже тогда, когда они давно скрылись из виду. О них, конечно, любой путник расскажет в первую очередь, даже когда не стремится произвести впечатление: просто о чем-то отдельном рассказать легче, чем о бесконечной и ровной глади дней, похожих в пути один на другой. Но если понимаешь толк в пространстве и времени, то в первую очередь обращаешь внимание именно на эту протяженность, без четких очертаний, без границ. Начинающуюся задолго до слов, где-то сразу за плачем и любящими руками. Потому что это и есть ткань жизни. Ткань, которую потом, начав с подражания, творим мы сами из ускользающих между пальцев мгновений. У кого-то от горизонта до горизонта ткань получается безликой и унылой, украшенной лишь событиями, в свершении которых участие Улисса минимально, у кого-то – играет глубинными красками. Сняв на ее берегу с себя все одежды, я ступил однажды в ее прошлое: «Жалеешь, что тогда все так получилось?». И словно с размаху уперся в разбухшую осклизлую дверь: «Да нет. Ну, было и было».

      Ступил в ее прошлое, как в мутную, затхлую воду.

      – Что СКАЧАТЬ