Выбор смерти. Рассказ. Евгений Триморук

Чтение книги онлайн.

      2.

      Артур Гауэр попал в группу «В» (волевые) из восьми человек. Для него цифра считалась сакральной ровно до двадцати шести лет. Позже он передумал видеть в ней какой-либо смысл.

      Ходили туманные слухи, будто и группа была восьмой, но из-за неудачных экспериментов увеличили количество «удачных», точнее, предали огласке на хвалу и зависть многочисленной материковой Триммории, охочей до сенсаций, и не менее сдержанного к публичным выступлениям провинциального города Адск, способного в одну ночь сгореть, а через столетие возродиться, добавив еще один этаж своим до боли привлекательным постройкам. В недавних раскопках одного здания обнаружили цокольных этажей, уходящих в глубь земли.

      Гауэра внесли в список как добровольца, хотя он вряд ли утвердительно указал бы на человека или вспомнил лицо, связанное с какими бы то ни было замысловатыми деталями и невыявленными подробностями; лицо, которое его сподвигло – звучит как повидло, – оказаться обозначенным в «мифических» списках смертников. Гауэр подозревал постороннее воздействие кого бы то ни было, руку с порошком какой бы то ни было или даже контрабандную, или – еще хуже, – подяженную «Статичную», которой он, Гауэр-страдалец, Гауэр-первый-юнец-мудрец, Гауэр-умница, хранил верность с восемнадцати лет.

      Даже во хмелю Хинли Хилин (автор трилогии «Трактата смеха», «Трактата сна» и «Трактата страха»; и замысливший еще одну, четвертую «с»), с кем Гауэр поддерживал дружескую беседу по некоторым теоретическим вопросам философского смысла, свойства и содержания, на такое бы, розыгрыш ли, подставу ли, не решился; да тот и не был сторонником казенных, заверенных в энциклопедии Предательства уловок, предполагающих и предлагающих участие на условиях гипотетической и гипнотической смерти. Слухи, как всегда, ходили.

      «Теперь смерть выбираешь ты», – гласили таблоиды виртуального Западного Адска. «Человек еще на один шаг ближе к бессмертию», «Лотерея собственной смерти», «Поставь на жизнь смерть», и т. д. и т. п.

      Гауэр, в общем, находился в привычном приступе сомнения, как в зоне комфорта, и первой мыслью было, как будто что-то, звучавшее как откровение.