Дело о клеймах. Детективная повесть начала XX века. Евгений Анатольевич Маляр

Чтение книги онлайн.

      I

      10 января 1919 года. Снова в Одессе

      Сходящих по трапу парохода «Новороссия» Российского Общества Пароходства и Торговли Одесса встречала пронизывающим ветром. Темно-серая вода, зажатая между бортом судна и причальной стенкой, бунтовала, пенилась, брызгала фонтанами, силясь вырваться на волю.

      Николай Арефьевич поднял воротник шинели. Ему было зябко, зимние шторма измотали вестибулярный аппарат, ничего не хотелось, ни есть, ни пить, только добраться бы до какого-то устойчивого места, где тепло, мягко, и не качает. Но это еще надо добраться. Сейчас четыре утра. Где бы убить время до девяти, когда откроют гимназию?

      Ордынцев вышел за ворота порта на Таможенной площади и свернул вправо. Возле кирпичного здания железнодорожной станции «Одесса-порт» его окликнули: «Господин офицер! Не найдется ли бумажки закурить, а то табачку нет?»

      Он повернулся, держа руку на расстегнутой кобуре. На пароходе ходили слухи о чудовищном разгуле преступности в городе, переполненном бандитами из всех уголков империи, и для себя Николай решил, что будет готов решительно ко всему. Но стрелять не пришлось – на ступеньках стоял железнодорожник в форменном картузе, безоружный, и видно, что слегка навеселе, может еще со вчерашнего.

      «Не менжуйся, заходи, штабс-капитан, покурим, чаю морковного попьем. С парохода, что ли?» – пригласил путеец.

      – Да зайду, пожалуй, доброго Вам утречка, – решил принять приглашение Николай. Папиросы у него были. Все еще настороженно он заглянул в дверь, и, убедившись, что больше никого нет, вошел.

      Примостившись у «буржуйки» и попивая жидкий желтоватый напиток, главным достоинством которого была его довольно высокая температура. Борясь со сном, Ордынцев слушал последние городские известия:

      о городском диктаторе генерале Гришине-Алмазове, последнее время сильно потеснившем бандитов, а то совсем распоясались, а, впрочем, и сейчас вот офицеру по городу ходить не стоит, запросто могут хвоста заломить.

      О французах, от которых толку – кот наплакал.

      Об атамане Григорьеве, который храбрился-храбрился, да выбросили его из города алмазовцы почти без потерь.

      О подпольных и почти официальных борделях с малолетками и педерастами, с которыми борись, не борись…

      Спать хотелось очень, но Ордынцев знал о случаях, когда резали сонных, и даже не одиночек, как он, а целыми взводами и ротами…

      Так, в беседе, прошло часа три, хотя диалогом назвать это было тяжело. Говорил больше путеец, звали его Гришей, они успели познакомиться, а Николай больше ограничивался короткими вопросами, направляя разговор в интересные для него направления.

      Когда стало светать, железнодорожник и сам стал клевать носом. Его смена кончалась, и он тоже радовался, что почти треть ее прошло не в обычной скуке, а в разговоре с интеллигентным человеком.

      Оставив гостеприимному Грише полпачки «Дуката», Ордынцев распрощался и, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым, устремился к Гигантской лестнице, чтобы подняться по ней в самый центр Одессы. Не спеша пройдя по улицам, предъявляя удостоверение постам сперва французских, а потом и деникинских войск, Николай дошел до Соборной площади, затем по Гулевой достиг, наконец, Марининской гимназии.

      На его вопрос о записке от Розы, вахтерша, приподняв очки, удивленно ответила:

      – И СКАЧАТЬ