– Вот это ночка, ребята, а? Здорово!..
Линдзи вся дрожала, но не только из-за пронизывающего ветра, со свистом врывавшегося в полуоткрытые двери вертолета.
Врач, лицо которого до сих пор оставалось в тени, мерил ей кровяное давление. Ее левая, оголенная по локоть рука была вынута из-под одеяла. Рукава свитера и кофточки на ней были обрезаны. Выше локтя ее туго стягивала манжета тонометра.
Она дрожала так сильно, что врач, очевидно приняв ее дрожь за мышечные конвульсии, поспешно схватил с лотка резиновый клин и вставил ей в рот, чтобы она не откусила себе язык.
Линдзи оттолкнула его руку.
– Я умру.
Убедившись, что это были не конвульсии, он твердо сказал:
– Да что вы! Вы не так плохи, как вам кажется. Все будет в порядке.
Откуда ему было знать, что она имела в виду. Линдзи нетерпеливо перебила его:
– Мы все умрем.
Именно эта мысль была лейтмотивом всех ее сновидений. Смерть находилась с ней рядом со дня ее рождения, была постоянным спутником всей ее жизни, но поняла она это только пять лет тому назад, когда умер Джимми, сегодня же, когда смерть отняла у нее и Хатча, она поверила в ее неизбежность.
Сердце ее сжалось, как крепко стиснутый кулак, а душу до краев заполнила новая боль, отличная от всех других и неизмеримо более глубокая. Несмотря на ужас, обморочное состояние и полный упадок сил, которыми она, как щитом, прикрывалась от действительности, правда явилась к ней во всей неприглядной наготе, и ей ничего другого не оставалось, как принять ее такой, какой она была.
Хатч утонул.
Хатча больше не было в живых. Искусственное дыхание не помогло.
Хатч навсегда ушел из жизни.
…Ей двадцать пять лет, она полулежит на подушках в родильной палате больницы Св. Иосифа. Нянечка подносит к ней маленький, завернутый в одеяло сверток, ее ребенка, ее сына, Джеймса Юджина Харрисона, которого она носила в себе ровно девять месяцев и которого, уже всем сердцем полюбив, еще никогда не видела. Улыбающаяся нянечка отдает сверток в руки Линдзи, и Линдзи осторожно приподнимает обшитый атласом край голубого хлопчатобумажного одеяльца. И видит там маленький скелетик с пустыми глазницами и согнутыми в просящем жесте младенца костяшками пальцев. Смерть Джимми явилась на свет вместе с ним, как и со всеми нами: менее чем через пять лет Джимми умрет от рака. Маленький костистый ротик ребенка-скелета открыт в долгом, тягучем, молчаливом крике…
5
До ушей Линдзи все еще доносились СКАЧАТЬ