Сердце василиска. Полина Флер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ пионами и райскими птицами, так и норовил соскользнуть с плеч. Подпустив в голос слезу, я осторожно осведомилась:

      – И тебе совсем-совсем не будет меня жалко?

      – Будет, – ответил Дитер, тщательно размешивая голубую краску. – Но только немножко. Совсем. Капельку.

      – Жестокий! – возмутилась я. – Разве камень обнимет так нежно, как это сделает живая женщина? Разве утешит, когда плохо? Разве поцелует? Разве родит наследника?

      – Тебе мало одного чудовища? – выгнул бровь Дитер, одновременно касаясь кистью натянутого на подрамник холста.

      – Мало! – с готовностью закивала я. – Хочу двоих… нет, пятерых маленьких чудовищ! И чтобы все были похожи на тебя!

      – Какой ужас! – отозвался Дитер, театрально округляя глаза. – Пять маленьких надутых индюков! Тебе не кажется, что это перебор?

      Я задумалась, постукивая ногтем по бамбуковой рукояти зонтика, наконец кивнула:

      – И правда, не слишком ли много радости для тебя одного? Пусть дочки будут похожи на меня.

      – Капризули с острыми язычками? – Дитер схватился за сердце. – Мне хватает одной!

      – Фу, какой же гадкий у меня муж! – фыркнула я. – И почему ты так не любишь детей?

      – Я просто не хочу передать свое проклятие, дорогая, – пояснил Дитер, снова переключаясь на картину. – Не хочу той судьбы, что была у меня. Эти косые взгляды… насмешки… презрение… вечный страх!

      – Ты теперь можешь управлять силой, – возразила я. – Проклятие снято, нам нечего бояться!

      – И все-таки я не уверен, – упрямо проговорил он, сосредотачиваясь на портрете и полностью спрятавшись за ним.

      Дитер умел быть нежным и заботливым, когда хотел, но если ему что-то втемяшится в голову, пиши пропало – он становился непреклонен. Типичный характер типичного вояки, которого по-прежнему называли фессалийским чудовищем и боялись смотреть в лицо, особенно когда Дитер был без очков.

      – Обещаю, – сквозь зубы продолжил он, нервно грызя мундштук, – скоро я обязательно разберусь с этим вопросом. Я отправил прошение в альтарский монастырь, и как только монахи-отшельники согласятся нас принять, мы узнаем наверняка.

      Я вздохнула и опустила ресницы. Конечно, когда выходишь замуж за про́клятого генерала, всегда есть вероятность, что твои дети тоже переймут проклятие, и ни мне, ни мужу не хотелось рисковать. Но при мысли о том, что у меня будет ребенок от любимого мужчины, сердце замирало от счастья и я готова была ждать сколько угодно, лишь бы это однажды произошло.

      – Ты веришь мне, пичужка? – спросил Дитер, на миг отрываясь от картины.

      – Верю, – улыбнулась я, и генерал улыбнулся в ответ.

      – Вот и хорошо. А сейчас дай мне спокойно дорисовать волосы!

      – Голубой краской? – подозрительно полюбопытствовала я, глядя, как Дитер снова увлеченно заелозил кистью по холсту.

      – Не нравится голубой цвет? – Он пожал плечами. – Я могу взять зеленый.

      – Ты опять смеешься надо мной!

      – Серьезен, как камень. И прекрати вертеться, иначе нарисую тебе красные уши.

      – Только не красные уши! – возмущенно пискнула я и взмахнула зонтиком, сбив несколько цветков.

      Белые лепестки закружились, осыпая меня как снегом.

      – Спокойно, пичужка. Я художник, я так вижу. – Выдув дымную струйку, Дитер отодвинулся от холста, окинул его довольным взглядом и удовлетворенно заявил: – Ну вот, теперь почти готово. Можешь смотреть.

      Я сразу отбросила зонт и, придерживая халатик, метнулась к портрету. До этого я видела его картины только в родовом замке герцогов Мейердорфских, наследником которых был мой муж, но при мне Дитер не рисовал. Лишь недавно удалось уговорить его вернуться к любимому хобби, и мне нравилось, каким умиротворенным и возвышенным становился он в такие моменты.

      Оттолкнув Дитера плечом, я остановилась перед холстом и неверяще замерла.

      – О Дитер! – тихо воскликнула я. – Это действительно талантливо…

      Я восхищенно разглядывала собственный портрет, нарисованный нежными акриловыми красками. Дитер изобразил меня в виде альтарской аристократки, неспешно прогуливающейся в весеннем саду, когда солнце только восходит над вершинами гор и золотит облетающие цветы. Мое лицо на картине было немного белее обычного согласно альтарской моде, но тем лучше с фарфоровой кожей контрастировали рыжие волосы, уложенные в сложную многоярусную прическу и подсвеченные солнцем, и нежно-коралловые губы, уголки которых приподнялись в улыбке, достойной Моны Лизы.

      – Глаза боятся, а руки делают, – многозначительно проговорил Дитер, СКАЧАТЬ