Социология интеллектуальной жизни: карьера ума внутри и вне академии. Стив Фуллер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на исследования. Это предполагает, что передовой край исследований следует двигать вперед и чем быстрее, тем лучше, а образование может либо поднять студентов до этого уровня, либо, если это не удастся, внушить им почтительный трепет перед последними разработками. Плебнаука регулярно укрепляется историей науки, которая избегает любого упоминания о механизмах распределения нового знания, имплицитно предполагая, что в любых затруднениях в процессе его распространения виноваты либо некомпетентные учителя, либо нерадивые студенты. Плебнаучный подход очень глубоко укоренился в нашем представлении о знании. Редкий академический администратор или грантовый совет будет столь безрассуден, чтобы объявить элитные передовые исследования привилегией, а не стандартом. (Обычно для этого сначала требуется вмешательство бюджетного кризиса.) Таким образом, экспериментальные естественные науки начинают цениться превыше всех остальных дисциплин за их способность «руководить собственным примером» в педагогическом смысле, то есть строить учебные программы так, чтобы они подводили к переднему краю, что было подробно описано в предыдущем разделе.

      С точки зрения истории высшего образования проблема с использованием естественных наук – особенно лабораторных дисциплин – в качестве общей модели состоит в том, что они одними из последних были инкорпорированы в миссию университета и, возможно, так до конца в нем и не ассимилировались. Появление первых исследовательских лабораторий на территории университетов в большинстве стран датируется не ранее чем третьей четвертью XIX века. Более того, это была по большей части защитная реакция на доказанную финансовую прибыльность исследований, исходящих из лабораторий, которые обычно финансировались индустрией и располагались в политехнических институтах. Предоставленные сами себе, университеты все еще находились под властью аристократических предрассудков, восходящих к грекам, которые ассоциировали знание, полученное путем ручного труда, с тяжелой монотонностью и даже рабством.

      Но чтобы университет смог вместить эти вдохновленные индустрией формы знания, потребовалась сделка с дьяволом. Капиталистическая этика требует вселенную безграничной производительности, призванную дополнять отсутствие естественных границ человеческих аппетитов. Невозможно изобрести слишком много, потому что всегда есть новые рынки, которые можно захватить, или, точнее, старые рынки, которые можно реконфигурировать к своему конкурентному преимуществу. Постепенно университет принял эту этику как свою. Ее наследием стала бездумная погоня за числом публикаций и числом ссылок на эти публикации – все это без внимания к качественному значению этих численных индикаторов (Fuller 1997: ch. 4). Лучшее воплощение этой извращенной логики – тот факт, что университеты призывают своих сотрудников патентовать все, что только можно, несмотря на отсутствие свидетельств, что таким образом можно получить коммерческую выгоду (Hinde 1999).

      Напротив, пролнаучная перспектива СКАЧАТЬ