– О да, Томас Колд! Я знаю об этом. Вы набросились на подозреваемого, и у вас отобрали лицензию! Я читала об этом несколько лет назад в газете.
– Тогда зачем вы пришли?
– Я знаю не только об этом, но и о том, что для вас справедливость всегда была важнее закона! К сожалению, в наши времена это – два разных понятия.
Я прекрасно понимал, к чему она ведет. Почти три года назад, во время расследования исчезновения пятилетнего ребенка, я напал на след местного маньяка, который похитил девочку и держал ее у себя в конюшне на протяжении нескольких недель. Когда я, наконец, сумел отыскать логово зверя, то обнаружил в нем и полуживое, заморенное голодом грязное дитя, и самого ублюдка. Я не смог сдержать приступ гнева и исколотил маньяка первым, что попалось под руку. Увы, этим предметом оказалась увесистая и весьма жадная до человеческой крови кувалда. В результате мой подозреваемый лишился правого глаза и былой красоты, а я навсегда потерял лицензию детектива.
Все прекрасно осознавали, что именно этого и заслуживал зверь, я даже был уверен в том, что большая часть полицейских с радостью проделали бы с ублюдком все то же самое. Но ничего не поделаешь – по закону я не имел права наносить ущерб здоровью подозреваемого, даже если бы он при мне расчленял и с аппетитом поедал младенцев. Это дело стало последним в моей карьере детектива, и я был вынужден переехать сюда, потому что остался без работы и без средств к существованию.
– Очень трогательно, но я многое переосмыслил после того, как остался без работы. И проблемы с законом мне сейчас не нужны тем более. Как я понимаю, вы предлагаете мне именно это?
Старуха замялась и умолкла. Она теребила свои пальцы, сложив руки на коленях, глядела куда-то в сторону и, казалось, то ли собиралась с запутанными мыслями, то ли набиралась храбрости для ответа. Ее плечи все еще мелко подрагивали, с седых волос на них то и дело падали крупные капли. Ее ноги были вымочены едва ли не до колен, а под старыми ботинками на полу уже собралась мутная грязная жижа.
– Мой маленький внук пропал. Понимаете… Ему всего два года, он совсем малыш…
Она осеклась и с шумом вдохнула, стараясь успокоиться, но по ее морщинистым щекам уже начали струиться слезы.
– Кроме него у меня больше никого нет! Моя дочь умерла почти сразу после родов, этот ребенок – моя единственная радость в жизни, без него мне на этой земле делать нечего…
Она вытерла мокрым рукавом пальто свои щеки и выпрямила спину. В глазах ее читались одновременно и крик о помощи, и немая мольба, и покорное смирение. Я понял, что если ей не вернут младенца, то она наложит на себя руки, не раздумывая ни секунды. Природа наградила меня единственным талантом – я видел насквозь тайные страхи людей, о которых даже они сами порой не догадывались.
– С такими делами следует обращаться в полицейский СКАЧАТЬ