У чужих берегов (сборник). Георгий Лосьев

Чтение книги онлайн.

      Впервые я увидел детектива на обложке одного из тех пятикопеечных изданий, которыми кишела Россия в начале двадцатого века. Рокамболь, Фантомас, Ник Картер, Нат Пинкертон – все эти завораживающие имена так и пестрели в газетных витринах.

      Будучи в гимназическом возрасте, еще не достигнув высот психологической криминалистики Достоевского, мы набрасывались на «пинкертонов» с первобытной читательской жадностью и лихо тратили на это чтиво пятаки, выдаваемые родителями на завтраки.

      Детектив, которого я увидел на обложке, был заключен в кокетливый голубенький овал, но вид имел мужественный: лицо суровое, с обтянутыми скулами. В зубах детектив держал длинную английскую трубку с прямым мундштуком.

      Это был Шерлок Холмс. Его выдумал волшебник Конан Дойль.

      Сколько ни убеждал меня знакомый студент-первокурсник, что Шерлок Холмс – лицо нереальное, а воображаемое, я не хотел верить. Настолько здорово был придуман этот высокоодаренный, с долей английского скептицизма сыщик, что слова студента я счел кощунством.

      Это произошло в 1915 году, в Тифлисе, а я – ровесник столетия.

      Год спустя тот же студент в увеселительном саду «Муштаид» показал мне отлично выбритого и хорошо одетого подвижного толстячка с крохотным носиком.

      – Запомни этого гнуса, – сказал студент. – Это сыщик. «Гороховое пальто». Ну, словом, детектив из сыскного отделения.

      В том году я поступал в мореходное училище. Мне сшили черную тужурку с золочеными пуговицами и оякоренными наплечниками. Я мечтал о капитанском дипломе и на этом весьма шатком основании держался высокомерно.

      Я ответил студенту:

      – Хватит врать. Кто тебе поверит, что такая брюхатая мокрица – детектив?

      Студент обиделся и сказал:

      – Дурак!

      На этом мы расстались навсегда.

      А спустя два года именно тот тифлисский толстячок с носиком пуговкой выследил меня за расклейкой большевистских воззваний, приглашавших голосовать за список номер пять, и отвел в меньшевистскую контрразведку.

      Это была моя вторая встреча с детективом…

      Начинались штормовые годы революции и Гражданской войны.

      Капитана дальнего плавания тогда из меня не получилось. Был я простой матрос, краснофлотец, с двумя книжечками в кармане бушлата – военморской и партийной.

      После Гражданской я отдал якорь в Новониколаевске.

      В 1924 году меня вызвали в губком, и заворготделом, тоже бывший матрос, заявил:

      – Такое дело, братишка… Из органов Чека – ГПУ ты отзываешься. Пойдешь в угрозыск, инспектором ББ. Знаешь, что это такое?

      Я не знал. И заворг сам не знал.

      – Ну в общем, прежнего ББ у них подшибли…

      – Как это подшибли?

      – А так. Навовсе. Скажу тебе по секрету: аппарат угро мы коммунизируем. Там у них слишком много этих… детективов.

      – Ну а меня-то за что туда?

      Заворг нахмурился.

      – Пар будешь травить? Протест вынесешь?

      – Да нет: велено – сделано…

      И я сам стал детективом. Советским…

      Все, рассказанное в этой книге, не выдумано. Это не похождения Шерлока Холмса, а быль 1924–1934 годов.

      В стране был нэп. Современный молодой читатель знает о нэпе понаслышке, да еще по учебникам, по лекционным конспектам и кинофильмам, большей частью приключенческого характера и редко по-настоящему правдивым.

      В учебниках написано, что нэп – новая экономическая политика, в 1921 году сменившая прямолинейные, откровенно винтовочные общественные отношения военного коммунизма, был призван стать фундаментом социалистической экономики.

      Ленин в 1921 году говорил: «…пролетарское государство должно стать осторожным, рачительным, умелым “хозяином”, исправным оптовым купцом, – иначе оно мелкокрестьянскую страну не может экономически поставить на ноги…»[1]

      Это была очень сложная штука – нэп. Время сосуществования капиталистических элементов с революционными кадрами, в руках которых находились административные высоты.

      Нэп подсек в деревне политический бандитизм. Питательная среда бандитов – продразверстка была заменена продналогом. Но в городе вместе с оживлением частнокапиталистического предпринимательства оживилась и уголовщина, самая разномастная: от карманной кражи до хищений по службе, растрат и экономических диверсий.

      С появлением в стране твердой СКАЧАТЬ