Крик Эдварда Мунка, или Поцелуй сфинкса. Елена Ананьева

Чтение книги онлайн.

      …Почему-то в Германии, чтобы признали диплом, да, и огромный опыт работы, нужно упорное подтверждение его в практически повторном обучении. Институт называют смешно: «Атабеники». Ели вареники… Да, немало каши нужно съесть, чтобы всё сдать, начиная с «А и Б»…

      Изначально в решении языковых барьеров. А возрастной ценз не стоит на месте. Многие сразу остаются за бортом интеллектуальной деятельности. Это одна из нерешимых проблем интеграции. Это было и есть до сих пор… Это – на совести политиков, принимающих решения. И эмигрантов. Но все так… Кто успешнее, кто-то сразу решает ничего не делать. Так и катится, и ему еще все обязаны помогать.

      В трудный момент жизни Лера взялась за написание крупного романа, предварительно изучая творчество любимого экспрессиониста – Эдварда Мунка. В его жизненном пути оказалось столько загадок, открывались сфинксы проблем и герои-«сфинксы» на пути. Даже проблемы показались похожими в чем-то на ее. И душевный разлад, неуспокоенность, поиски…

      Вгрызаясь в свидетельства прошлого и совершённого недавно, не оставалось места и времени для Монстров хандры, боли и страха.

      Как-то встретилась она с коллегой, Осиком Брудером, в городе на Майне.

      – Лерушка, рад видеть! Ты как здесь? Ты наша Весна…

      Боттичеллиевская… – кинулся в объятия.

      Проходящий мимо Вячеслав Добрынин оглянулся и подмигнул ей… «Не сыпь мне соль на раны» – запомнилась песня. Может могла бы еще жизнь свою устроить, если бы направила на то усилия, уходящие в пространство.

      – Ну, уж скажешь…

      – Помнится, был влюблен в тебя. А ты мне все отказывала. Я в тебе видел самые светлые и превлекательные образы. Но и боялся тоже…

      – Эта боязнь мужчин известна… А ты откуда, милый?

      – Из Джерузалима… Здесь на пару дней.

      – Так сходим в наш Штедель. Как раз выставка картин Мунка, не путать с детективом Монком, – посмеялись. Дотошного детектива все знают. Ей никогда не хотелось быть такой канцелярской крысой. А ведь приходилось.

      – Вестимо. Эджвард…

      Он переделывал, как обычно, слова на свой лад.

      Такой себе былой Казанова-завлекатель с чубчиком, закручивающимся на лбу страстным, испанским локоном. А на лице отражения трудов праведных и соблазнов – побед и успехов у женского пола. Кажется, чем серьезнее работа, тем более накатывают желания проявить свои казановские способности…

      Они шли через Ромер плац, где блистает золотом и флагами «в гости к нам» мэрия, живые скульптуры, густо осыпанные бронзой, серебрином, золотином, с коробочками перед перформансом, заняли места на постаментах.

      – Жду тебя! – заламывает руки скульптура, моментами оживая.

      Рядом бежит с дипломатом в руках иная фигура, и замирая в неожиданных позах, намекает всем официяльным видом на раскрытую, плетенную шкатулку…

      А рядом поют, играют не просто на скрипках, но уже с усилением, а то и на новых металлических сферах, внушительных размеров, извлекая космические звуки, завывания, скрипы, всхлипы мусульманско-арабского направления… Как везде в мире, где мир, жизнь бурлит всеми красками и звуками.

      Делегация японцев, они тоже везде. Резво фотографируют… Почти также в других странах.

      Разве не похожи замершие и движущиеся фигуры в разных странах приметой времени?!

      Так и чувственная, психологическая сторона личности остается почти неизменной столетиями назад. Меняются детали, интерьеры, манеры, мода, пристрастия, направления стилей и жанров.

      Окунемся вместе с героиней в экспрессионизм Эдварда Мунка, его изыски, исступленные всплески, отображения на холстах и дневниках, отчаяние, перипетии кражи и поиска знаменитых картин – «Крик» и «Мадонна».

      «Она словно бы представляет „Метафизику сексуальной любви“ Шопенгауэра, где мужчина и женщина – это элементы, приходящие в контакт, но никогда не соединяющиеся. Женщина – загадка для мужчины, сфинкс, который ему приходится все время разгадывать».